Пинок. Открылась дверь. Каморка. На кладбище. Девчонки набились. Молчат. Запуганы. Прижались друг к дружке. Как скот. Дверь закрыта. Темень. Плач. Молчать. Слезы. Кровь. Пот. Моча. Вонь. Наверное, была – не помнит.

День или ночь? Сколько дней, сколько ночей? Кто в состоянии посчитать?

Теперь загрузили в открытый грузовик. Она встала. Пустая улица. Нигде не видно колодца, куда можно было бы спрыгнуть. Двое мужчин в повязках позади нее. «Вниз». – Ее пихают и заставляют сесть. Упала. «Куда нас везут? Что будут делать с нами? Анвар! Где будешь искать?» Пустошь.

Белое солнце. «Колодец, колодец», – колотится ее сердце. Смерть не приходит от одного только желания. И от того, что призываешь ее, тоже.

«Надевай двое шальвар». Так наставляла девочек мадам. Двойные шальвары остались там. Дома.

Когда они проникли в дом, были одни шальвары или двое?

«Лепешка сгорела. Дома пожар. Я подожгла». Она заплакала. «Нигде нет колодца».

Сколько дней? Сколько ночей? Где-то заперли. Опять погрузили в грузовик. Где-то заперли. Опять погрузили в грузовик. Все тот же или другой? Кто знает. Все те же девчонки? Кто знает, сколько. Стадо.

Как-то она оказалась в повозке. Зажата под ногами того, что с шишкой, и возничего, сверху на нее что-то накинули. А девчонки? Кто знает.

Съела половинку тоста. Иногда хлеб и вода. Иногда только хлеб. Иногда только вода. Несколько фиников. Немного нута. Четыре анны – кима, одна анна – роти. Где бы найти яда.

Слышала о мятежах. Слышала о беженцах. Думать нельзя. Говорить тоже. «Анвар. Дядя. Увижу колодец – убегу».

Девчонки теперь молчат. Одна сказала: «Нас сделают проститутками». Другая сказала: «Нас прикончат». Опять замолчали. Сидят, взявшись за руки. Иногда по отдельности.

Поменяли машину. Военный грузовик-краб. Запихали в него. Наверное, и новые девчонки. Все девчонки. Почему только девчонки? У девчонок гнилая судьба.

В загоне с коровами и быками. С животными. Солома. Навоз. Мычание.

Как-то на развалинах какой-то старой крепости. «Вот бы забраться повыше и прыгнуть».

Грузовик резко затормозил. Девчонки попадали друг на друга. Остановился. Всех вывели, выстроив в линию. Внутрь. Еще девчонки. Все под замком. Заключенные. Какой-то монастырь. Заброшенный. Ванная. Впервые. Прикрикнули. Выдали мыло и одежду. «Помойтесь!» Помылись.

Гостеприимная встреча козочек, идущих на убой. «Почему не дают нам яд? О Боже! О Милосердный!» Девчонки взялись за руки, встали в круг, замолчали.

Она разорвала рукав старой курты. Сделала повязку и замотала нарывающий палец. Хромает.

Впервые просторное помещение. Просторная тюрьма. Она бродит по заброшенным комнатам. Хромает. В одной комнате статуя. Она видела такую в музее. С Анваром. Точно такую же. «Мой Анвар. Наверное, это Анвар оставил ее здесь. Чтобы подкрепить мою смелость. Знак от Анвара». Маленькая. Пять дюймов. Или меньше. Такой же древний Будда. «Анвар, где ты? Как ты узнаешь, что я здесь?»