– Где ваш дом?

– В этой земле.

– Ради всего святого оставьте эту землю в покое.

– Сынок, нельзя говорить, что оставляешь землю, земля обижается. – И, встав, она декламирует, как будто читает: – Твоя земля прокляла тебя. Дорогой мой друг, и земля умеет злословить. Вот если бы только в запале создания Пакистана нас не выкорчевывали и не забавлялись, разметывая семьи по сторонам.

– Сядьте, сядьте, – волнуется он и бросает сердитые взгляды.

– Читать обучен, но и этого не читал? Чем занимаешься вообще? Это Интизар Хусейн. «Море впереди».

– Госпожа. – Допрашивающий встает. Он понятия не имеет, что с ней делать и как.

– Вот скажи, – спрашивает она стоя, – Земля Интизара Сахиба, она чья? Скажи-скажи, сынок, он ваш или наш? Ты садись, сидя отвечай.

– Госпожа, вопросы задаю я.

– И отвечать тоже будешь ты.

– Вы, – мямлит он. Чем больше он волнуется, тем больше его губы вытягиваются вперед и становятся похожими на клюв. Кажется, на лице вместо рта начинает расти птица. Сначала показался крошечный кусочек клюва, потом рот раздулся и проклюнулась птица целиком, которая раздраженно выскакивает на каждое слово, произнесенное Мамой, этой странной новой женщиной. Вспорхнет – и что останется на месте рта? Лица подчиненных, стоящих рядом, хранят беспристрастность, но и они уже устали от этих ежедневных процедур, заставляющих кипеть их мозги.

– Ваш адрес?

– Ох, сынок, не знаешь, какой тут адрес? Эй, кто-нибудь, скажите ему. Ланди-Котал. Заброшенный гестхаус. Скворечник. Две пустые комнаты. Малюсенькая веранда. Дворик. И эти высоченные стены. Как будто не скворечник, а роскошный форт. Над стенами виднеется минарет мечети, а над ним – пядь хайберского неба.

– Госпожа, мы спрашиваем у вас домашний адрес. Это тюрьма.

– Для тебя, может, и тюрьма. Я сюда пришла по собственному желанию. Да, чтобы обустроиться, потребуется время. Ты же бросил сюда только две пустые чарпаи[183], и воняет застоявшимся дымом – сколько же вы тут все курите! Аж матрасы провоняли и одеяло. Ладно хоть капля уважения к старшим осталась – принесли простыни и пододеяльники, когда мы попросили. Благо на базаре Ланди-Котала все можно купить. Ружье, пистолет, самолет, гашиш – хотя к чему нам все это. Ведра, ковшики, зубные щетки, кружки и стаканы. Даже сходили починить оправу моих очков. А еще нужны были шторы. Парду[184] мы не соблюдаем, но на окнах занавески быть должны. Чтобы спать, должно быть темно. Иногда днем светит слишком ярко. Хорошо, что матрасы и одеяло полежали на солнце – спасибо этим служителям. – Мама показывает на четырех охранников, приставленных наблюдать за ними. В руках у них «калашниковы», пальцы держат на курках. – Хорошо бы и этим детишкам солнце показать, напрасно засунули их в форму. Эти большие тяжелые автоматы оттягивают им плечи.