Иными словами, какое дело этим людям до истории, что была до и что будет после? На место действия тоже уже не вернуться, потому что те две женщины, как кошки, откуда-то проскользнули внутрь, а сейчас в Хайбер даже птице не пролететь. Его захватили Талибан, Аль-Каида и им подобные. Вся провинция Хайбер-Пахтунхва превратилась в огромный муравейник, из тоннелей которого беспрестанно появляются вооруженные муравьи, они бросают бомбы и стреляют по сторонам, чтобы убрать из этого мира одну Малалу[191] за другой.

Суть в том, что если кто-то решил не ввязываться в эту историю до сего момента, то дальше им точно лучше не читать. По если кого-то влекут дороги и яркие краски, то к чему останавливаться? Так ноты сливаются в одну рагу. Сколько в ней страдания, сколько радости! К ней примешивается другая рага. Взмывает так, что первая становится легким воспоминанием.

Отзвуки и отголоски мелодий проникают через любую границу. Мелодии меняются, музыка остается. Смерть приходит, жизнь идет дальше. История возникает, меняется, течет. Свободная, с той стороны и с этой.

Но тем, кто хочет слушать дальше, нужно верить в тени. В то, что кто-то видел эти тени и слышал. И прилетевшая пуля тоже попала в тень.

Это называется развилкой. Какой путь выбрать: путь теней или путь вспыхивающих плотных форм? Если по душе первый – то нам по пути, если второй – ни шагу вперед.