Он смущенно оттолкнулся от стола.

– Вивьен, я понятия не имел.

Она яростно бросилась вперед, чтобы вырвать у него тетрадь, но он мягко положил ладонь поверх ее.

– Вивьен, мы можем поговорить? Хоть раз? – Он грустно улыбнулся. – Твой темперамент…

Вивьен отступила. Она правда всегда злилась. Дафна Дюморье разделяла злость Вивьен на мир, но Эллен Даблдей отказывалась сдаваться на ее милость, а Соня Блэр предостерегала от нее тогда в Куин-сквер. Возможно, она и Дюморье обе использовали злость как топливо, чтобы писать: тогда какую цену они за это платили?

– Ладно. Говори. Боже упаси меня тебя остановить.

– Я понятия не имел, что ты пишешь, пишешь так. Почему ты мне не рассказывала?

– Не думала, что мы достаточно близки.

Он покачал головой в очевидном расстройстве.

– У меня есть связи. Я мог бы тебе помочь.

– Или написать другой рассказ.

– Вивьен, ты же понимаешь, что он был не о тебе.

– Я последняя, кого тебе надо в этом убеждать. И единственная, кто тебе когда-либо поверит. – Она закусила губу, чтобы не повышать голос. – Ты должен был предупредить меня, и знаешь об этом.

– Мне многое надо было сделать по-другому. Я позволил гордости вмешаться. В то, что пишу, и здесь, в магазине. В отношения с тобой. – Он протянул тетрадь ей. – Ты очень хорошо пишешь. Я завидую.

Она не была выше того, чтобы насладиться этим. Вкус Алека был, пожалуй, поверхностным, но безупречным.

– И прости за то, что прочитал без твоего разрешения. Не мог удержаться. Никогда не мог, наверное. – Он заколебался. – Я не думал, что ты когда-либо вернешься.

Она услышала новую нотку боли и сожаления в его голосе и почувствовала, что клетка, сжимавшая сердце, начала раскрываться. Она быстро взяла себя в руки – это было не время расслабляться. Но ей нужно было начать укрощать злость, учитывая ожидающие в будущем вызовы. Вивьен не знала, насколько мирно сможет общаться с Алеком. Он всегда казался ей воплощением бесшабашности и легкости богатства, пышным цветом цветущего в Англии снобства, от презрения к акценту до неприметного положения наручных часов. На ее стороне была внешность, но внешность могла помочь добраться лишь до определенного предела. Неудивительно, что кто-то вроде Эша, настолько сдержанный и прямой, решил все оставить позади.

– Куда вы с Грейс направитесь?

Она пожала плечами.

– Что ж, должен сказать, что я тоже ухожу.