Как отголосок упомянутой выше критики со стороны Страхова прозвучала просьба Толстого сделать Кьеркегора более доступным для читателя. В этом случае Горбунов-Посадов смог бы опубликовать его в издательстве «Посредник». Однако обрабатывать тексты Кьеркегора Ганзен отказался. Переговоры с Горбуновым-Посадовым об издании книги афоризмов Кьеркегора результатов также не принесли757.
Кульминацией стремлений Ганзена представить Кьеркегора в России стали книга избранных произведений «Наслаждение и долг» (1894) и подробная статья о Кьеркегоре в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона (1895). В книгу избранного помимо новых переводов «Ligevægten mellem det Æsthetiske og det Ethiske i Personlighedens Udarbeidelse» (теперь под заголовком «Гармоническое развитие в человеческой личности эстетических и этических начал») и «Афоризмов эстетики» вошел также «Forførerens Dagbog» («Дневник обольстителя»). Довольно странно, что, по всей видимости, Ганзен не послал эту книгу Толстому. Лунгина объясняет это тем, что тогда Толстой мог оценить только тех писателей и мыслителей, которые были ему духовно близки, и поэтому Кьеркегор (вопреки общим чертам, которые видел Ганзен) его более не интересовал758. Объяснение до определенной степени справедливо; примечательно, что Толстой не включил высказывания Кьеркегора ни в один выпуск афоризмов, где представлял примеры из мировой литературы.
Имя датского мыслителя звучит еще раз в связи с визитом к Толстому супруги Ганзена Анны Васильевны, состоявшимся в Москве в марте 1900 года. В письме домой она передала мнение Толстого о Кьеркегоре: «Мысли великие, часто гениальные и прекрасные, но мало обработаны и неясно выражены. Понимать тяжело»759.
Последнее упоминание Кьеркегора у Толстого датируется декабрем 1905 года. В разговоре с немцем Юханнесом Лепсиусом (1858–1926), евангелическим теологом и ориенталистом, Толстой назвал датчанина «христианским философом»760.
Ганзен был не единственным датчанином, пытавшимся заинтересовать Толстого Кьеркегором. Йоханнес Гётцше (1866–1938), юный студент-теолог, который впоследствии станет епископом, отправил ему собственный французский (!) перевод статьи «Om Forskjellen mellem et Genie og en Apostel» («О различии гения и апостола»), первый из «Tvende ethisk-religieuse Smaa‐Afhandlinger» (1849, «Два малых этико-религиозных трактата»). В книге «En quoi l’ homme de génie diffère-t-il de l’ apôtre?» (Копенгаген–Париж, 1886) есть посвящение без даты: «A Monsieur le Comte Leo Tolstoy Hommages respectueux du traducteur» («Господину графу Толстому с почтительным поклоном от переводчика»)761. На самом деле это был первый перевод Кьеркегора на французский. Предисловие написал пастор Ханс Петер Кофоэд-Хансен (Hans Peter Kofoed-Hansen; 1813–1893), один из ведущих знатоков творчества Кьеркегора в Дании. Во Франции издание осталось незамеченным762, но Толстой, видимо, прочитал тридцатистраничный опус, поскольку только две страницы в нем не разрезаны. Кьеркегор проводит разделительную черту между апостолом, который Богом призван проповедовать и нести людям христианские заповеди, и гением, который, не получив это право, выкладывает собственные толкования в привлекательной форме. Хотел ли Гётцше напомнить Толстому об отсутствии у него доверенности на выражение Божьей воли? Он все-таки проявлял интерес к толстовской трактовке христианского учения. Через три года Гётцше опубликует свой датский перевод трактата «В чем моя вера» – «Hvori bestaar min Tro?» (1889). Судя по всему, перевод осуществлялся не с русского, а с уже существующего перевода, предположительно английского. Издание, у которого нет предисловия, в библиотеке Толстого отсутствует. В мемуарах «Livserindringer» (1955) Гётцше умалчивает о своем раннем интересе к Кьеркегору и Толстому. Возможно, увлечения молодости показались епископу еретическими.