Значительно сокращенный вариант, опубликованный в «Русской мысли» в мае 1894 года, заканчивается тем, что Блайхроден попадает на лечение в сумасшедший дом. Так же завершается и версия, вышедшая в «Посреднике» в 1906 году под названием «Укоры совести». В художественном плане это было удачное решение, поскольку финальная часть рассказа представляет собой скорее трактат, прямое полемическое высказывание на тему мира. Священник в межцерковном зале показывает немецкому офицеру путь, позволяющий уйти от лживости общества. Он понимает, что в войне нет ничего почетного и возвышенного, это неприкрытая бойня. Решение – в соблюдении основных христианский заповедей: любить ближнего как самого себя, быть терпеливым и смиренным, прощать врагов и считать человечество единым народом. Конкретным шагом к реализации пацифистской утопии становится первый международный суд в Женеве. За исключением последнего, все это были и мысли Толстого.

Толстой пропустил пьесы Стриндберга («Преступление и преступление», «Фрекен Жюли», «Отец» и др.), которые ставились в театрах Москвы и Санкт-Петербурга и которые в начале столетия бурно обсуждали Чехов, Горький, Блок и другие925. В библиотеке Толстого нет ни одного тома Стриндберга, но есть два сборника, «Шведские рассказы» (1898) и «Шведские и норвежские рассказы» (1902), в которых Стриндберг представлен: «Естественные препятствия» в первом и «Неестественный отбор, или Рождение расы», «Хлеб» и «Против платы» во втором, все из сборника «Супружеские идиллии» («Giftas», 1884). Дискуссии о женской эмансипации и духовном/физическом браке должны были вызвать у Толстого интерес. Так, вероятно, думала переводчица Е. Я. Поливанова, которая прислала эти книги в Ясную Поляну.

Не зная, видимо, других работ, кроме «Мук совести», в 1905 году во время визита одного шведского журналиста Толстой тем не менее был готов отвергнуть Стриндбега как «психопата»926. На чем основывалось такое утверждение? Скорее всего, Толстой доверился мнению сына Льва Львовича. В книге «Современная Швеция» (1900) Лев Толстой-младший рисует убийственный портрет писателя Стриндберга, которого, к слову, он сам переводил927:

Стриндберг – не скромный писатель, не сдержанный и не разумный писатель, напротив, он – необдуманный и безрассудный, неуравновешенный <…> Стриндберг прежде всего человек ненормальный, полубольной. <…> Стриндберга совесть так завалена развращенными мыслями и чувствами, так отуманена бредом, что он ходит впотьмах и пишет впотьмах <…> Стриндберг даже не художник в настоящем смысле этого слова; вещи его слишком торопливо написаны, точно начерно, ради только идеи, которую он хочет высказать.