Кроме того, Толстой решил, что хорошо было бы включить также обзор ситуации с отказчиками в разных странах. В России по крайней мере шестнадцать молодых людей находились под стражей из‐за своих убеждений, и положение в Болгарии, Сербии и Венгрии было едва ли лучше.

Тридцатого июля (12 августа) корреспондент «Русского слова» Сергей Спиро прибыл в Ясную Поляну, дабы получить подтверждение сенсационного решения Толстого поехать в Стокгольм. Толстой ему сообщил, что работает над докладом, где намеревается повторить те идеи, которые неоднократно излагал ранее в статьях и книгах. В России эти тексты не публиковались, однако и для шведской аудитории это может послужить вызовом. «Если в комитете прочтут мое письмо в мое отсутствие, его не признают – оно сформулировано слишком остро». Поэтому важно было, чтобы на конгрессе Толстой присутствовал лично.

Однако небо было небезоблачным. Могли возникнуть личные и прочие обстоятельства (эвфемизм для капризного отношения Софьи Андреевны к возможной поездке в Стокгольм). Но прежде всего, Толстого беспокоили репортажи о забастовке в Швеции, теперь ежедневно появлявшиеся в русской прессе. Масштабная забастовка началась 22 июля (4 августа). Остановилась работа заводов, фабрик и некоторых типографий, а также трамвайное движение в Стокгольме. Максимальное число забастовщиков достигло 300 тысяч. Что если конгресс вдруг перенесут? В любом случае, Толстой не собирался отправлять доклад в Швецию до получения ответа на свое письмо от 12/25 июля1112.

На следующий день пришло отрадное известие из Финляндии: Арвид Ярнефельт написал, что предлагает сопровождать Толстого в шведской поездке. Толстому это подходило, но в отношении финского друга у него был еще один план. Если по какой-либо причине Толстой все же не поедет, то его речь на конгрессе зачитает Ярнефельт1113.

За две недели до начала конгресса все выглядело все-таки благополучно: 2/15 августа Толстой сообщил Владимиру Черткову, что вопрос решен – мы едем в Швецию! Софья Андреевна со своей стороны также подтвердила готовность отправиться в путь. К месту пришелся и визит юриста Александра Гольденвейзера (дяди и тезки пианиста), который рассказывал много хорошего о Швеции. Показывая на гостя, Толстой сказал: «Вот, Соня, человек, который ездил в Швецию и, как видишь, вернулся невредимым»1114. Гольденвейзер говорил о простом образе жизни старого короля Оскара. Туристам разрешали посещать его дворец и кабинет, даже когда король был дома. В Швеции можно было встретить крестьян с университетским образованием, к примеру медицинским, которые тем не менее предпочли заниматься сельским хозяйством. На Толстого все это произвело впечатление1115.