В ходе очередной реорганизации структуры аппарата ИККИ, произошедшей сразу же после окончания VI конгресса, руководство Коминтерна пошло дальше плана, согласованного с КПМ. 28 сентября 1928 г. по предложению Политсекретариата были уточнены функции лендер-секретариатов, которые должны были изучать положение в странах и компартиях, оказывать партиям помощь в работе, готовить вопросы к заседаниям руководящих органов ИККИ, реализовать принятые ими решения, контролировать выполнение национальными секциями указаний этих органов. В состав секретариатов, количество которых сократилось с 11 до 8, входили заведующий и его заместитель, представители нескольких партий, подведомственных секретариату, референты[1497]. Одним из вновь созданных подразделений стал Латиноамериканский лендер-секретариат ИККИ. Для латиноамериканского коммунистического движения это решение имело судьбоносное значение — впервые после ликвидации Южноамериканской секции при ИККИ в 1922 г. Латинская Америка была выделена в самостоятельное направление работы.

Лендер-секретариат возглавил француз А. Барбе, его заместителем был назначен М. Грольман, членами стали Б. Гитлоу, А. Таска, Степанов[1498]. В таком составе новая структура ИККИ просуществовала недолго, если вообще приступила к работе. В найденных нами документах практически нет подтверждения одновременного участия этих людей в заседаниях секретариата (каждый в отдельности время от времени присутствовал при обсуждении тех или иных вопросов). Не замедлила последовать очередная перестановка кадров, радикальным образом отразившаяся на руководстве коммунистическим движением континента. Вскоре после окончания VI конгресса латиноамериканская деятельность Коминтерна на латиноамериканском направлении оказалась заложницей в многоходовой комбинации, разыгранной Сталиным с целью дискредитации Бухарина, одной из центральных фигур которой оказался Ж. Эмбер-Дро.

Для Бухарина и его сторонников, как отмечает известный американский исследователь С. Коэн, конгресс «фактически состоял из двух конгрессов». Внешне это выглядело как политический триумф «любимца партии» в Коминтерне: Бухарин царил на открытом конгрессе. Но в кулуарных интригах, направленных на подрыв его влияния, он проиграл Сталину. Против Бухарина была использована его поддержка сталинского тезиса о «правом уклоне» как «центральной опасности в Коминтерне». Если, как отмечает С. Коэн, он представлял «правый уклонизм» некой безличной тенденцией, с которой следует бороться идеологическими, а не организационными методами, то его антагонисты применили хулительную категорию «правый уклон» к большевистской партии с целью погубить самого Бухарина[1499].