Путаница происходила и потому, что некоторые делегаты Монтевидео, выступавшие на профсоюзном конгрессе под своими именами, в буэнос-айресской конференции участвовали под псевдонимами или меняли их[1571]. Можно выделить как минимум две причины этих превращений легальных профсоюзных активистов в нелегальных партийных функционеров: нежелание ставить знак равенства между профсоюзным и партийным форумами и полулегальные условия деятельности компартии Аргентины, в отличие от полной легальности компартии и Подготовительного комитета в Монтевидео[1572].

В качестве участников континентального партийного форума безусловно следует рассматривать людей, игравших активную роль в его закулисье, что не освещалось в опубликованных партийных документах: Э. Дженнари, Э. Ньюди (Орестес), его переводчик И. Эчевере (Пас), руководители Комитета Монтевидео М. Хаскин и К. Духовный, работник ЮАСКИМ Х. Каджиано, делегаты профсоюзного конгресса — коммунисты, участвовавшие в переговорах с посланцами Москвы, но не попавшие на конференцию: мексиканец Э. Барриос, кубинцы Рамирес и Торрес, бразилец Коста, колумбиец Куэльяр.

Официальные данные носили демонстрационный характер и по другим показателям. Можно, например, поставить под сомнение наличие у О. Рабате полномочий от компартии Франции представлять ее на конференции. Получение такого мандата было, конечно, чисто техническим вопросом, но формально он вряд ли имелся у находившегося в многомесячной командировке делегата Профинтерна в Южной Америке. Формальный момент, возможно, и не стоил бы внимания, но фактически он, выступая на конференции, высказывал свою личную позицию, а не точку зрения французской компартии.

Анализ состава участников конференции позволяет поставить и принципиально более важный вопрос: в какой степени ее вообще можно считать коммунистической и континентальной. В пропагандистских целях Коминтерн говорил о неуклонном росте коммунистического движения, и приводившиеся выше цифры о количестве партий, участвовавших в конференции, должны были иллюстрировать эту тенденцию. Как типичную PR-акцию можно рассматривать публикацию списка партий, представленных на конференции[1573]. Сведения, приведенные в этой таблице, настолько расходятся с реальностью, что может сложиться впечатление об абсолютном незнании составителями ситуации в латиноамериканском коммунистическом движении. Хотя в этом утверждении есть доля истины: критерии признания Коминтерном партии, принципы, на основе которых они объявлялись членами III Интернационала, были настолько размыты, что и в самом ИККИ часто путались. Сегодня мы не можем с точностью указать ни дат основания некоторых партий, ни время их присоединения к III Интернационалу, но мотивы такого вольного отношения к партийной истории явно были другими: показать процесс интенсивного развития коммунистического движения континента и его интеграции во всемирную компартию. Впоследствии стали говорить о «компартиях и группах» [1574], но в момент проведения конференции речь шла только о партиях, что создавало впечатление существования достаточно сильного и динамично развивающегося движения.