Большим плюсом длительного путешествия была возможность общаться между собой для обсуждения вопросов предстоящего профсоюзного конгресса, которая расширилась после присоединения к ним в Рио-де-Жанейро венесуэльца Р. Мартинеса и американца И. Хоукинса. Во время пребывания в Монтевидео и Буэнос-Айресе все расходы делегатов оплачивали Подготовительный комитет профсоюзного конгресса, а делегатов Первой конференции частично ЮАСКИ, которые соблюдали режим жесткой экономии[1590].

По воспоминаниям Л. Чекини, в 1929 г. возглавлявшего районный комитет КПА Авельянеда, конференция проходила открыто в помещении этого райкома (кормили делегатов здесь же, обслуживанием занимались жены партийных активистов). Жили делегаты и гости в городских гостиницах. Учитывая полулегальное положение КПА, принимались меры предосторожности по сохранению инкогнито посланцев Москвы и делегатов нелегальных партий. Во второй половине дня численность участников резко увеличивалась, к делегатам и гостям присоединялись после окончания рабочего дня работники КПА, это превращало конференцию в своеобразную школу партийного актива[1591].

Одной из задач двух встреч (профсоюзной и партийной) в максимально сближенные сроки и в максимально близких пунктах была экономия средств и аккумулирование организационных возможностей ЮАСКИ, КПА, КПУ и Подготовительного комитета Монтевидео. У этого подхода были очевидные достоинства и явные недостатки. Важнейшим недостатком следует признать необходимость для партий включить в делегации на профсоюзный конгресс деятелей рабочего движения, не игравших ведущей роли (за редким исключением) в партийном руководстве, не являвшихся теоретиками и партийными организаторами, что вело к снижению теоретического уровня континентального коммунистического форума.

Серьезной трудностью в организации работы конференции стал персональный вопрос Кодовильи. КИП настаивал на исключении возможности открытого выступления ЮАСКИ на профсоюзном конгрессе и появления там лично Кодовильи, учитывая его многочисленные конфликты с латиноамериканскими делегациями. Профинтерн поручал обсуждение всех важнейших вопросов с руководящей группой коммунистов, участвовавших в конгрессе, и определение тактики в рамках подробнейших инструкций, разработанных и направленных самим Лозовским «товарищу М.» [Морису Хаскину][1592]. Политический секретариат ИККИ согласился с этим мнением и запретил Кодовилье «показываться в Монтевидео», не объяснив причин такого решения. Авторитарный характер Кодовильи создавал серьезные проблемы для Коминтерна и Профинтерна: сложная комбинация, связанная с желанием привлечь представителей разных течений рабочего и антиимпериалистического движения, начавшаяся во время празднования 10-летия Октября, в построении которой участвовал и аргентинский коммунист, могла рухнуть. В Москве боялись, что присутствие секретаря ЮАСКИ на конгрессе вызовет отрицательную реакцию у некоммунистических делегатов, показав им подчиненность вновь создающего континентального профцентра региональной структуре Коминтерна. Работники ИККИ опасались негативного влияния секретаря ЮАСКИ на деликатный процесс сближения латиноамериканских профсоюзов. Ни в ИККИ, ни в латиноамериканском профсоюзном движении не забыли «дела Греко», и руководители Коминтерна прогнозировали возможность прямого столкновения по этому вопросу в Монтевидео[1593].