Это решение спровоцировало заявление Кодовильи об отставке перед самым открытием конгресса. Делегация ИККИ и Профинтерна, понимая трудности, возникающие в связи с этим, телеграфом попросила отменить этот вердикт. Бюрократическая машина Коминтерна работала медленно, ответ, как это неоднократно бывало и раньше, задержался и был получен лишь после конгресса, предоставляя окончательное решение делегации. Московские делегаты на свой страх и риск отменили запрет, и Кодовилья приехал в Монтевидео для участия в переговорах с делегатами-коммунистами. При этом секретарь ЮАСКИ настаивал на своем уходе, утверждая, что решение Политсекретариата свидетельствует об отсутствии доверия к нему Москвы, требовал назначить на работу в Секретариат человека, пользующегося полным доверием ИККИ. Была ли эта позиция Кодовильи искренней реакцией на нанесенную ему обиду или хорошо продуманным ходом опытного аппаратчика, рассчитывавшего на подтверждение своих полномочий в экстраординарных условиях проведения важнейших мероприятий Коминтерна и Профинтерна? В любом случае выигрыш остался за Кодовильей. На совещании членов ЮАСКИ с представителями Москвы была решено сохранить его на посту в Секретариате.

Тем не менее Ж. Эмбер-Дро пришел к выводу о невозможности обеспечить в ЮАСКИ статус-кво и заявил: «…совершенно очевидно, что Кодовилья не может один представлять собой Южноамериканский секретариат, в особенности если теперь работа. расширяется как в политическом, так и в техническом отношении, если из органа Секретариата хотят сделать более живой и полный орган и т. д. Совершенно необходимо усилить Секретариат и надлежащим образом оценить положение»[1594]. Казус Кодовильи позволил увидеть важную вещь: усилия по реорганизации ЮАСКИ не превратили его в эффективно действующую структуру, способную решать задачи по руководству коммунистическим движением. Московский эмиссар признал: делегат Коминтерна в ЮАСКИ Дженнари «политически активный работник», но «не является движущей силой» Секретариата; Р. Гиольди не может работать из-за болезни; Э. Гомес приезжает время от времени и занимается главным образом вопросами Уругвая; А. Перейра тоже не находится там постоянно. В связи с этим перед ИККИ вставал вопрос о самом срочном укреплении Секретариата кадрами.

Конференция долгие годы казалась образцом открытости коммунистического движения. Предварительная подготовка и ход конференции освещалась в партийной прессе («La correspondencia sudamericana», «Правде»), были опубликованы для обсуждения тезисы, а затем стенограмма конференции, резолюции, состав участников. В этой внешней открытости проявлялось присутствие в Коминтерне некой эйфории по поводу ситуации в коммунистическом движении Латинской Америки, вызванной характером и масштабами обсуждения проблем континента на VI конгрессе. В ИККИ считали возможным подвести итог победоносного десятилетия и обозначить перспективы решительного наступления. Ход конференции, характер дискуссии, в особенности ее закулисная часть, глубоко разочаровали организаторов, хотя в итоговых документах говорилось об успехе конференции, к ее анализу возвращались и через десятилетия, давая оценки только в превосходной степени.