Огромную услугу господствующим классам Италии в этот трудный для них момент оказали реформистские вожаки Всеобщей конфедерации труда и их единомышленники из социалистической партии. После полудня 9 июня, даже не посоветовавшись с руководством социалистической партии, руководители Конфедерации отдали распоряжение о прекращении забастовки. Впрочем, парламентская группа социалистов полностью солидаризировалась с этим распоряжением.
Среди рабочих распоряжение о прекращении забастовки вызвало недоумение и многочисленные протесты. Многие местные рабочие организации отказались ему подчиниться. В Милане, Анконе, Неаполе и других городах забастовка продолжалась до 12 июня. В этой связи французский буржуазный наблюдатель Каррэр отмечал, что парламентские и политические вожди социалистов оказались позади своих войск, потеряли руководство над ними и, главное, обнаружили неспособность остановить их.
Всеобщая забастовка была сорвана.
«Красная неделя» послужила доказательством силы пролетариата и всех трудящихся Италии, их готовности решительно бороться против реакционной политики правящего класса. Но одновременно она обнаружила и слабые стороны итальянского рабочего и демократического движения. «Красная неделя» не принесла победы рабочим и крестьянам Италии. Конечно, в тогдашних условиях не могло быть речи о завоевании трудящимися политической власти, о свержении господства буржуазии: но вырвать у господствующей олигархии определенные экономические и политические уступки трудящиеся Италии могли.
События «Красной недели» оказали большое влияние на политику правящих верхов Италии, в которых они вызвали настоящую панику.
Напуганные призраком народной революции, реакционная буржуазия и военщина набрасываются с упреками и бранью на «либеральное» правительство, приписывая ему ответственность за недавние события и обвиняя его «в преступной слабости на почве заискивания перед демагогией». При этом имелось в виду не столько существующее правительство Саландры, сколько правление его предшественника Джолитти.
Июньские события еще более укрепили в империалистических кругах Италии антилиберальные и антипарламентские настроения; усилили тягу к «сильной» власти — к диктатуре.
Таким образом, непосредственно перед первой мировой войной Италия, как и многие другие капиталистические страны, переживала глубокий политический кризис. Причем есть все основания утверждать, что в Италии этот кризис протекал значительно острее, чем в любом другом государстве Западной Европы.