К счастью, автобуса не пришлось долго ждать. Спустя тридцать пять минут она уже была на вокзале.

Комбат стоял возле своего вагона, она еще издали увидела его. Она подошла близко, он не видел ее, курил, слегка опустив голову, зажав сигарету большим и указательным пальцами. Такая у него издавна была особинка: когда курил, обычно опускал голову, глядя себе под ноги, зажимая сигарету большим и указательным пальцами.

Все, все было в нем знакомым, до боли родным: круглый, четко очерченный затылок, слегка выгоревшие ресницы, полузакрывшие глаза, резкая складка, перерезавшая щеку.

— Вася, — негромко позвала она.

Он отряхнул пепел, поднял глаза. Лицо его мгновенно просияло.

— Я знал, что ты приедешь.

Бросил недокуренную сигарету, растер ее ногой.

— Неужто знал? — удивилась она.

— Даю слово, потому и вышел из вагона, все выглядывал тебя.

— Да не выглядел, я подошла, а ты меня не сразу заметил.

— Что есть, то есть, и все-таки, клянусь, я тебя ждал.

Он взял ее под руку.

— Чего это мы стоим на одном месте? Давай пройдемся…

— Давай, — согласилась она.

Было тепло, хотя и надвигался вечер, но в воздухе не ощущалось прохлады, по перрону прохаживались пассажиры, проехал со своей шумной тележкой толстый носильщик в клеенчатом фартуке, вагон, в котором должен был ехать комбат, постепенно заполнялся людьми, молодая проводница в синем форменном костюме, фуражка кокетливо сдвинута чуть набок, придирчиво проверяла билеты пассажиров.

— Не опоздаешь? — спросила Серафима Сергеевна. Комбат глянул на часы.

— У нас еще уйма времени, — сказал с удовольствием. — Целая уйма!

Она усмехнулась. Уйма времени… От силы минут пятнадцать.

— Двадцать четыре минуты, — произнес он четко, привычно угадав ее мысли. — Это, поверь, не так уж мало…

Сдвинул брови, глядя на нее в упор: