И на сегодняшний день по сыновьям атамана М. И. Платова у меня (в отличии от моего оппонента) больше вопросов, чем ответов (как, впрочем, и по многим другим генералам). Сложилось даже ощущение, что документы о них были кем-то специально вынуты из архива и хранятся отдельно. Не имея документального подтверждения, а также предполагая, что братьев могли очень просто перепутать (их карьера развивалась схоже до 1814 г., и они оба в чине подполковника получили Георгия 4-го класса), я и не исключил возможной ошибки. Это было зафиксировано, что и послужило главным основанием для первого «обвинения» со стороны моего критика.

Скажу еще несколько слов о пользе сомнения в отношении наград. Изучая отзыв, становится ясным, что автор всерьез и досконально решил выверить все факты, сообщаемые мной. Особо тщательной проверке подверглась таблица № 5 (Награждение орденом Св. Георгия). Точнее, графа «неизвестно время награждения» орденом 4-го класса (где указано 4 человека). Как проводилось это почти детективное расследование описано на двух страницах текста. Видимо, оппонент потратил много времени, но пришел к выводу о том, что это генералы А. В., Н. В., И. Д. Иловайские и М. И. Родионов: «Все ― кавалеры ордена Св. Георгия 3 класса, которую они получили, минуя 4-й» (с. 83). Сразу замечу, что М. И. Родионов 4-й класс все же имел ― это отмечено как и в книге, так и в таблице С. В. Корягина на с. 81. Но далее последовало действительно поразительное открытие. Вот как г-н Корягин сам описал свой трудный путь к открытию истины: «Долго сидел, тупо уставившись в имеющиеся общепопулярные материалы об этих четырех генералах, и ничего не понимал. Внезапно наступило озарение ― такая дикая мысль просто не приходила в голову ввиду своей невероятности. Мало того, что В. М. Безотосный не знаком с основополагающими книгами, ему оказывается невдомек, что, возможно, награждение Г-3 без предварительного вручения Г-4» (с. 83). После прочтения, мне даже захотелось извиниться, что причинил человеку такие душевные страдания. Что же касается последней фразы, то именно в силу «невероятности» и «дикости мысли» я считаю ниже своего достоинства комментировать ее и оправдываться, полностью оставляя ее на совести автора. Далее г-н С. В. Корягин риторически резюмировал: «я с удовольствием послушал бы какую-нибудь другую версию, дающую объяснение фразе “неизвестно время награждения” с учетом полной возможности решения задачи на основе использования парочки всем известных книг» (с. 83). Что ж, придется доставить «удовольствие». Но сначала замечу, что ограничение своего кругозора лишь «парочкой книг» (которые почитаешь за самые достоверные источники), чревато нежелательными последствиями. Наверное, стоит привлекать и другие источники и литературу. В моем распоряжении, к примеру, находились материалы, составленные и поступившие с Дона в столетний юбилей Отечественной войны в Музей 1812 г. В них имеются интересные сведения, хотя многие из них требуют тщательной проверки. Так, например, в этих делах имеется указание, что А. В. Иловайский имел орден Св. Георгия 4-го класса (ОПИ ГИМ. Ф. 160. Оп. 1. Д. 241. Л. 75). В одной из дореволюционных книг по рассматриваемой теме (Иловайские и донские казаки. Пг., 1914. С. 45) при описании деятельности генерал-майора И. Д. Иловайского в 1812 г. можно прочитать следующую фразу: «Подвиги Иловайского 4-го были награждены орденами Св. Георгия 3-й и 4-й степени». Эта работа, как можно понять при ее анализе, была написана на основании литературы, а не источников, но, тем не менее, полностью отвергать эти сведения историк не имеет права. Аналогичных данных о Н. В. Иловайском мне не встречалось, но где гарантии что таковые отсутствуют вообще? С моей точки зрения, никаких. Может быть, я их не смог найти? Как же в таком случае должен поступить исследователь, не уверенный полностью в достоверности полученной информации? Как всегда, существуют несколько вариантов, право выбора одного из них принадлежит исследователю. Но мне не стыдно признаваться, что чего-то я еще не знаю. Поэтому и появилась графа в таблице «неизвестно».