В сбережении шедевров есть несомненная заслуга сотрудников отдела древнерусского искусства ГТГ того времени. Однако не следует забывать, что эти люди жили и работали между «молотом и наковальней сталинской кузни». Будучи учеными и патриотами своего музея, они старались сберечь самое ценное, но в условиях сталинского времени игнорировать требования правительства они не могли. В этой ситуации их тактика состояла в том, чтобы держаться золотой середины: сохранять шедевры, но не сердить «Антиквариат», который требовал хороший «товар» и жаловался правительству на саботаж музейных работников. Такого компромисса между интересами галереи и требованиями «Антиквариата» можно было достичь, например, отдавая менее значимые иконы из прославленных коллекций. Имя бывшего владельца, Остроухова, Рябушинского, Третьякова или Морозова, а также высокая репутация их собраний придавали товару значимость и позволяли удовлетворить требования «Антиквариата», не трогая главного. Сотрудникам галереи 1930‐х годов помогло и то, что среди западных антикваров и коллекционеров в то время практически не было знатоков древнерусского искусства, которые указали бы на конкретные шедевры и предложили бы за них миллионы, как то было в печальной истории распродажи лучших полотен западноевропейского искусства из Эрмитажа. Отсутствие в то время иллюстрированных каталогов древнерусского искусства Третьяковской галереи и других российских музеев обернулось для России благом.
Проданные иконы Павла Михайловича Третьякова
В числе проданных из галереи оказались несколько икон из небольшого собрания ее основателя Павла Михайловича Третьякова. Одна из них, ранее упоминавшаяся икона «Свв. Макарий Александрийский и Макарий Египетский», была отдана в «Антиквариат» в 1936 году за 100 руб. (см. фото на с. 11 вклейки; прил. 19 № 2; прил. 21 № 12)[1020]. Автор предисловия к каталогу древнерусской живописи Третьяковской галереи Валентина Ивановна Антонова в 1963 году писала, что согласно устному преданию, услышанному ею от реставратора Г. О. Чирикова, эта икона некогда принадлежала московскому мещанину Даниле Андрееву. Было время, когда ее считали работой Андрея Рублева и высоко ценили[1021]. Однако рублевская легенда не подтвердилась.
Составитель первого дореволюционного каталога иконного собрания галереи Н. П. Лихачев считал эту икону произведением «северных областей» и «не особенно искусных мастеров приблизительно первой половины XVII века». Кроме того, он указал на поддельность надписи, на «старательную», но «совершенно бестолковую чинку» и на то, что икона «пройдена и подзамазана во многих местах»[1022]. В 1963 году Антонова, следуя Лихачеву, также считала эту икону малохудожественной. В предисловии к каталогу древнерусской живописи ГТГ мелким шрифтом в сноске, как бы «шепотом», Антонова сообщила, что поэтому-то икону и отдали в «Антиквариат» и что дальнейшая судьба иконы ей не известна[1023]. Антонова не знала, что икона в то время находилась за океаном в коллекции Джорджа Ханна, который купил ее у «Антиквариата». Сообщение Антоновой для Ханна осталось незамеченным. В 1980 году с аукциона Кристи, на котором распродавалось его собрание, «Макариев» продали за 13 тыс. долларов (лот 19). На момент продажи икону считали произведением Центральной России XVII века. Покупателем был Пол Шеффер (Paul Schaffer) и его нью-йоркская фирма «A La Vieille Russie»[1024].