Таким образом, однако, в повести инсценируются не только дарвиновские колебания между протоевгеникой и гуманизмом, составляющие главную движущую силу сюжета и достигающие высшей точки в сцене поединка, но и более глубокое противоречие, заключенное в аргументации ученого. «Нравственное чувство» (moral sense), возникшее из первобытного социального инстинкта «участия» (sympathy), обосновывает как необходимость гуманного отношения к «слабым», так и половую мораль цивилизованного человека. Но если кто-либо нарушает эту викторианскую половую мораль, преступая тем самым эволюционные границы нравственного чувства, то возникает вопрос, достоин ли такой человек «участия» и поддержки, которые, по Дарвину, должны оказываться «слабым» на основании человеческой моральной способности. Фон Корен убежден в том, что Лаевский и Надежда Федоровна такого сочувствия недостойны: не столько ввиду противоречия между их образом жизни и механизмами естественного отбора, сколько по причине их непринадлежности к эволюционному порядку, вытекающей из нарушения любовниками закономерностей полового отбора и делающей их обоих «живыми свидетельствами» научной необоснованности дарвиновского «нравственного закона». Таким образом, фон Корен, как человек логически мыслящий, делает «правильные» выводы из непоследовательности, заключенной в аргументации Дарвина.

Закон боя

Хотя фон Корен, судящий о Лаевском и Надежде Федоровне с позиций евгеники, стремится преодолеть неоднозначный характер дарвиновских аргументов, структуро– и смыслообразующая функция этой амбивалентности не ослабевает, обретая еще более важное значение, чем мы видели до сих пор. Чеховские отсылки к аргументации Дарвина со свойственными ей апориями, не ограничиваясь характеристиками персонажей, которые даются ими самими или другими действующими лицами, превращаются в важный генератор всего художественного мира.

В основе смятения, вносимого дарвинизмом в художественный мир повести и возникающего в результате простора для конфликта, лежит еще одна особенность дарвиновской аргументации, развернутой в «Происхождении человека». Чтобы наглядно представить главный тезис о происхождении людей от «менее высоко организованной формы» (less highly organised form)[1312], Дарвин для каждого исследуемого аспекта нередко рассматривает несколько ступеней эволюции одновременно, один за другим нанизывая примеры из социальной и половой жизни животных, «первобытных», «диких» и «цивилизованных» людей. Это контрастное сопоставление разных фаз эволюции, призванное продемонстрировать непрерывность и вместе с тем развитие, превращает «Происхождение человека» в восхитительный theatrum naturae с почти бесчисленными действующими лицами и микроисториями.