«Весь контингент местной колонии русскоподданных, — докладывал Ф. Никитников, — составляют выходцы из Бухары и Хивы, наших среднеазиатских владений и Татарстана. Главным занятием их и средством к существованию являются торговля и отчасти ремесла». Наиболее состоятельные из них «имеют лавки» на рынке; «менее зажиточные тоже занимаются торговлей, но торгуют с лотков». Продают «преимущественно английские произведения хлопчатобумажного производства, в основном ситцы, а также набивные платки и чалмы». Некоторые из них торгуют «металлическими изделиями: ножами, бритвами, ножницами, портсигарами, а заодно и кошельками, женскими браслетами на ноги, перстнями с фальшивыми камнями, изделиями из перламутра, кораллов и янтаря в виде четок, колец и брошей». Другие подвизаются на лоточной торговле мылом, аравийскими духами и хной, а также «на единственном и всюду востребованном здесь индийском чае» (29).

Колония русскоподданных в Джидде, как следует из записок Ф. Никитникова, была небольшой. В год открытия консульства насчитывала «21 человека» (к концу 1891 г. составляла 36 чел.). Более многочисленная колония русскоподданных — около 200 человек — проживала в Мекке.

Многие из мусульман-выходцев из России, «по обычаю местных жителей владели невольниками». Вопрос этот, по словам Ф. Никитникова, являлся для консульства «крайне щекотливым»; и он неоднократно обращался к российскому послу в Константинополе за соответствующими разъяснениями и рекомендациями. Ф. Никитников полагал, что некоторые из обращений рабов в русское консульство об оказании им помощи имели под собой политическую подоплеку — инициировались бриттами и «делались с их подачи». Англичане, сообщал он, были заинтересованы в том, чтобы именно русские «сделали официальный почин в деле освобождения невольников». Имели в виду, таким образом, «поставить консульство в неловкое положение», подав повод для недовольства его поведением со стороны местного населения, крайне негативно реагировавшего на любые действия, направленные на прекращение рабства и работорговли (30).