Надо сказать, что проработал Ш. Ишаев в Джидде недолго. 21 июня 1895 г., совершив паломничество в Мекку и Медину, подал рапорт управляющему консульством Ф. Никитникову «на разрешение вернуться к месту прежнего служения, ввиду крайне неблагоприятных климатических условий в Джидде, уже отозвавшихся на здоровье и его самого, и всего его семейства».

В донесении графу Д. А. Капнисту посол в Константинополе А. И. Нелидов докладывал, что «кровавое избиение» консулов в Джидде, а также волнения и погромы в Мекке, Медине и Джидде (обо всем этом будет рассказано ниже) произвели на Ишаева глубокое впечатление. «В постоянном страхе за жизнь своих детей и жены, и без того уже страдающей от местного климата», он дошел до нервного срыва; «почти совершенно потерял сон, и не может надлежаще исполнять свои обязанности». С учетом сказанного, информировал А. Нелидов, он разрешил Ш. Ишаеву вернуться на родину. Не преминул указать при этом, что перед отъездом из Джидды Ш. Ишаев «представил подробный и в высшей степени интересный отчет о совершенном им весной [1895 г.] хадже [хаджже]» (26).

Когда Ш. Ибрагимов был в Мекке, рассказывает Ш. Ишаев, там вспыхнула эпидемия холеры. Прервав паломничество, и оставив жену в Мекке, Ш. Ибрагимов с «двумя джигитами-слугами» срочно выехал в Джидду, дабы предпринять меры по защите прибывающих в Джидду паломников из России. С ним отправился еще «какой-то врач египетской службы». При выезде из Мекки «все были здоровы», и двигались в Джидду вместе с караваном. В первой же кофейне, располагавшейся на пути, остановились отдохнуть; «пили кофе, чай, закусывали». Передохнув, двинулись дальше. «Не проехав и несколько сот сажен», Ш. Ибрагимов вдруг почувствовал себя плохо. «С ним сделалось расстройство желудка, и случился сильный кровавый понос». Слуги сняли Ш. Ибрагимова с седла и положили на землю. «Врач начал растирать его и предложил какое-то лекарство, но больной решительно отказался». Ибрагимова уложили в тахтарван (специальные носилки, крепящиеся к верховым животным) и двинулись дальше. Спустя какое-то время врач приказал одному из слуг осмотреть Ш. Ибрагимова и непременно «ощупать его тело». Сделав это, слуга сказал, что «тело больного уже похолодело». Врач тут же сорвался с места и ускакал, бросив на ходу, что будет ожидать их в следующей кофейне; и с тех пор его больше никто не видел. Консул скончался, «не доезжая до стации Хадда». Тело его доставили в Джидду, где и захоронили (26*). На могиле Ибрагимова поставили камень с надписью на русском и арабском языках (сделал это, кстати, его преемник, консул Александр Дмитриевич Левитский).