О приезде в Джидду Хильми-паши, генерал-губернатора Хиджаза, жителей города «известили 19 пушечными выстрелами». Остановился он в доме тамошнего богача ‘Умара Насифа, «поверенного мекканского шарифа». На время пребывания Хильми-паши в Джидде «пришлось празднование дня рождения Его Величества Султана (30 января)», докладывал Г. Брандт, отмеченного пышно и торжественно. Упомянул Г. Брандт и о своих встречах с генерал-губернатором, о визите Хильми-паши в российское консульство, и о том, как местное население поздравило пашу с недавним производством в чин мушира (маршала). Заметил, что Хильми-паша «в лучшую сторону отличался» от прежнего генерал-губернатора, Ахмеда Ратиба-паши, «не отдававшего визитов консулам» и оставлявшего «без всякого внимания справедливые их требования». Выразил надежду, что если добрые намерения Хильми-паши, которыми он с ним поделился, «не будут парализованы шарифом и другими лицами, заинтересованными в эксплуатации паломников», то консульство получит возможность эффективно покровительствовать русским подданным, совершающим паломничество в Мекку и Медину (86).

Согласно телеграмме А. И. Нелидова от 14.10.1894 г. на Г. В. Брандта «была возложена обязанность по покровительству интересов персидских подданных в Джидде» (86*).

Работать в Джидде приходилось в очень сложных условиях, и климатических, и политических. «Решившись поехать в Джидду, — писал (19.12.1894) Г. Брандт своему хорошему знакомому, Юрию Николаевичу Щербачеву, служившему в то время в центральном аппарате МИД, — где, как Вам известно, климат, жизнь, все условия обстановки и службы крайне тяжелы, я рассчитывал этим хоть сколько-нибудь выиграть в служебном отношении. Думал, что пребывание мое здесь мне будет поставлено хоть в какую-нибудь заслугу; и что если после этого меня не утвердят здесь консулом, то хоть предложат пост получше того, что предлагали до Джидды. …Но вновь получил предложение ехать секретарем в Бейрут, от чего я год тому назад отказался» (86**)

Обращает на себя внимание информация Г. Брандта о посещении Джидды иеромонахом Феодосием. Ставя российского посла в Константинополе в известность о прибытии в Джидду, 10 января 1895 г., из суданского Суакина, иеромонаха Феодосия, Г. Бранд сообщал, что «иеромонах объезжал порты Красного моря по поручению Александрийского патриарха — для совершения религиозных треб, проживавших в этих портах православных христиан». Из депеши Г. Брандта следует, что по случаю приезда иеромонаха в Джидду «члены греческой колонии во главе с санитарным инспектором, доктором Иеронимаки», обратились к русскому консулу, «как к единственному в городе представителю православной державы, с просьбой, разрешить отслужить в консульстве обеднею». Просьба греков была удовлетворена. И «в воскресенье, 15 января, утром, в присутствии всех проживавших в Джидде православных, числом более 30 человек, отец Феодосий отслужил в здании русского консульства литургию. Вслед за ней вознес ектенью [протяжное моление] за здравие Государя Императора Николая Александровича, супруги его Государыни Императрицы Александры Федоровны, наследника его и всего Российского Царствующего Дома» (87).