– Отличайте злодеев от малодушных, – отвечает им Робеспьер. – Избавьте Конвент от угнетающих его злодеев; окажите ему услугу, которой он ждет от вас, как 31 мая и 2 июня. Идите, спасите свободу, пока еще можно! Если, несмотря на все эти усилия, нам все-таки придется пасть, ну тогда, друзья, вы увидите, что я спокойно выпью цикуты.

– Робеспьер! – восклицает один депутат. – И я выпью с тобою!

Кутон предлагает новую очистительную баллотировку и требует немедленного исключения депутатов, подавших голос против Робеспьера; он имеет при себе их список и тотчас его предъявляет. Предложение это принимается среди страшного шума. Колло д’Эрбуа пытается возражать; свист и крик не дают ему говорить. Он напоминает о своих заслугах, о двух выстрелах, сделанных Анри Адмира; его осмеивают, ругают, сгоняют с кафедры. Все депутаты, указанные Кутоном, изгоняются, некоторые даже с побоями. Колло едва спасается от ножей, занесенных над ним. Общество в этот день было представлено людьми не слова, а дела, которые в минуты смут входят без билетов или с подложными билетами. Они не остановились бы даже перед убийством.

Национальный агент Пайен, человек решительный, предложил смелый план. Он советовал тотчас же отправляться и похитить всех заговорщиков: это было возможно, так как они вместе заседали в комитетах. Таким образом, борьба окончилась бы без столкновения, одним неожиданным ударом. Робеспьер этого не хотел: он не любил такой быстроты в действиях и считал необходимым повторить процедуру 31 мая. Была уже подана торжественная петиция, Сен-Жюст, только что приехавший, должен был на следующее утро представить доклад; потом опять должен был говорить Робеспьер, и если всё это не удастся, тогда народные власти, заседающие в коммуне и поддерживаемые вооруженной силой секций, объявят, что народ опять вступает в свои державные права, и явятся в Конвент, чтобы избавить его от злодеев, вводящих его в заблуждение.

Собрание разошлось, порешив на том, что Робеспьер на следующий день будет в Конвенте, якобинцы – в своей зале, муниципальные чиновники – в коммуне, а Анрио – во главе секций. Рассчитывали еще на молодежь из Военной школы, начальник которой был предан коммуне.

Таков был этот знаменитый день 8 термидора, известный как последний день террора. И в этот день революционная машина еще не прекратила свою работу. Трибунал заседал, положенное число жертв погибло на эшафоте. В числе их были два знаменитых поэта: Руше, автор поэмы «Месяцы», и молодой Андре Шенье, оставивший прелестные вещи, много обещавшие. Франция всегда будет оплакивать его наравне со всеми даровитыми людьми, загубленными эшафотом и войной. Поэты утешали друг друга на роковой телеге, повторяя стихи из Расина. Андре, всходя на эшафот, испустил горький возглас: «Умереть таким молодым! А ведь тут было кое-что!» И он ударил себя по лбу.