Архивные документы свидетельствуют, что масштабы «проектного эскиза» совместного русско-французского похода в Персидский залив были, воистину, впечатляющими – планировался визит двух эскадр. Однако в появившемся вскоре первом «рабочем варианте» похода речь уже шла о двух отрядах кораблей. Местом их встречи Париж предлагал сделать Маскат. Французскому консулу в Маскате поступили даже конкретные указания насчет организации приема в честь офицеров русских и французских кораблей, и выделены на эти цели финансовые средства. Закончилась же вся эта история походом двух крейсеров[412].

Следует сказать, что успех «русских начинаний» в Персидском заливе, как о действиях Российской империи в этом районе мира отзывались французские дипломаты, вызывал у них зависть и связанную с ней негативную реакцию на некоторые обращения Санкт-Петербурга к Парижу. Ярким подтверждением тому – попытки Военно-морского ведомства России получить разрешение французских властей на пользование кораблями российского военного флота, направлявшимися в Персидский залив, французским угольным складом в Маскате (1902). Вице-консул Франции в Маскате противился тому, сколько мог. Мотивировал свою позицию и «без того уже, – по его оценке, – чрезмерно усилившимся авторитетом России» в зоне Персидского залива. Париж на неоднократные обращения Санкт-Петербурга по этому вопросу долго и никак не реагировал. Только в сентябре 1903 г. МИД Франции уведомил посла Российской империи, князя Льва Павловича Урусова, о том, что русским военным судам уголь, «в случае надобности», со склада в Маскате велено отпускать, «но не более одной трети» из того, что имелось в наличии. При этом, как указывалось в ноте, французское морское ведомство не могло «связать себя обязательством отпускать уголь во всякое по требованию России время, имея в виду надобности по снабжению им своих судов»[413].

Как бы то ни было, но Париж, судя по архивным документам, видел в Санкт-Петербурге «сторонника своих мыслей и действий» по недопущению превращения «Персидского залива и его окрестностей» в сферу исключительных интересов Британской империи. Тот же дипломатический представитель Франции в Маскате считал, что «координация в этом крае некоторых действий Парижа с Санкт-Петербургом была бы в интересах Франции»[414].

Так же рассматривала Францию и Россия. Не располагая тогда «достаточной сетью» торговых агентов и дипломатических постов в зоне Персидского залива, особенно в Прибрежной Аравии, Россия была заинтересована во Франции – в накопленных ею сведениях о шейхствах Аравии и в установленных с ними связях. Следует отметить, что русские купцы, начинавшие работать на рынках зоны Персидского залива, наделяли полномочиями представлять там их интересы французских коммерсантов, пришедших туда намного раньше. И, надо сказать, что на первых порах французы неплохо, по мнению российских дипломатов, «отстаивали там интересы русской торговли», в частности в Маскате.