Обратил внимание Ф. Классинг и на то, что пароход «Корнилов» в Персидском заливе постоянно сопровождали английские военные суда, «начиная с Маската до Басры и обратно».
Русских, прибывших на пароходе «Корнилов», сообщал в Париж вице-консул в Маскате месье Оттави, принимал султан, который «положительно в целом отреагировал на их торговые начинания в этом крае»[487].
Учитывая, что в роли переводчика на встрече российских предпринимателей с правителем Омана выступал французский вице-консул, свидетельства его приобретают особое звучание. Ведь информация о «Корнилове», распространявшаяся англичанами, была – и по тональности, и по содержанию – совершенно иной. Заявления англичан о фиаско «Корнилова», писал в другом донесении Оттави, подхваченные французской прессой, являлись противоречившими действительности, лживыми, целиком и полностью[488].
«Русские коммерсанты, – доносил Оттави, – повстречались в Маскате с главными местными торговцами-оптовиками и провели с ними довольно удачные переговоры». Само «появление на рейде Маската российского коммерческого флага произвело в городе сенсацию. … Интерес к русскому судну и товарам был повсеместным и неподдельным»[489].
Миссия русского торгового судна «Корнилов» явилась знаменательной для деятельности Российской империи в зоне Персидского залива с двух точек зрения – коммерческой и политической. В коммерческом отношении она стала, как докладывал в Париж поверенный в делах Франции в Тегеране месье Куже, «первой крупной торговой акцией русских в Персидском заливе»[490]. В политическом – демонстрацией усилившегося интереса России к данному району мира, равно как и отражением результативной там деятельности ее дипломатии.
Информируя русского посла в Константинополе И. А. Зиновьева «о наблюдениях, вынесенных им из плавания на “Корнилове”», А. Адамов уведомил его о двух, по его мнению, «весьма прискорбных для российского престижа в Персидском заливе инцидентах». И хотя были они сугубо протокольного характера, но вполне могли повлечь за собой негативные последствия политического порядка – «образовать зазор» в связях, налаживаемых тогда Россией с арабами Прибрежной Аравии.
Один из этих инцидентов имел место на маскатском рейде. «При открытии новой линии, – писал А. Адамов, – имеются в виду, прежде всего, торговые цели, но на Востоке торговля и политика идут рука об руку и тесно связаны между собой». И поэтому руководству РОПиТ при посылке пароходов в Персидский залив следовало бы считаться с этим обстоятельством. В противном случае едва ли можно исключить повторения того, что случилось в Маскате, где «Корнилов» салютовал флагу местного правителя с нарушениями тамошнего протокола: девятью выстрелами вместо положенных двадцати одного. Инцидент вызвал широкий резонанс еще и потому, что во время первого захода «Корнилова» в Маскат по пути в Персидский залив, когда он салютовал султану тремя выстрелами, маскатские чиновники обстоятельно ознакомили капитана русского судна с церемониалом салюта. Объяснили, что 21 выстрел из палубных орудий являлся тогда знаком того, что иностранное государство, под флагом которого ходило судно, признавало султана как независимого правителя. Меньшее количество выстрелов воспринималось оманскими властями как игнорирование данного статуса со всеми вытекавшими из этого негативными последствиями политико-дипломатического характера в отношении государства, судно которого пренебрегло нормами протокола. Притом, заметим, в самом чувствительном для арабов Прибрежной Аравии тех лет вопросе, связанном с их суверенитетом. «Понятно, что на наш салют ответа не последовало». Инцидент удалось уладить с помощью французского вице-консула. На условиях, что ответ на приветствие русского судна последует только после того, как оно повторит салют, сделав 21 выстрел.