Маскат прошлого в описании бывавших в нем европейцев – это «город рынков». В 1844 г. их там, по словам французского офицера-путешественника Луи дю Куре, насчитывалось тринадцать: десять – внутри города, и три – за его пределами. Население Маската составляло не менее 20 000 человек, в том числе 13 000 арабов, около 4000 рабов, по одной тысяче торговцев-индусов и купцов-персов, а также 100 семей евреев. Рабов в Маскат завозили из Сомали, Абиссинии, Занзибара и Мадагаскара. Самыми привлекательными из рабынь считались у оманцев абиссинки. Нубийки, «стройные и высокие, с такими же красивыми, как у абиссинок, формами тела», стоили, тем не менее, дешевле. По «самой низкой цене» продавали рабынь-грузинок [559].

Колония персов, проживавших в Маскате, рассказывает Луи дю Куре, специализировалась на торговле шелком и коврами. Индусы-банйаны занимались ростовщичеством и оптовыми операциями с товарами из Индии. Итальянский авантюрист Маурици, служивший в начале XIX века личным врачем правителя Омана, вспоминал, что в Маскате в его время (1809) насчитывалось не менее 4000 индусов-банйанов, ростовщиков и торговцев. Евреи подвизались на коммерции, связанной с ювелирными изделиями, опиумом и красителями. «Замуж еврейки выходили рано, но с охотой», сообщает Луи дю Куре, ибо замужество «освобождало их от жизни за закрытыми дверями». Дело в том, объясняет он, что, по традиции, бытовавшей тогда в общине иудеев Маската, «домов своих незамужние еврейки практически не покидали»[560].

Маскат, отмечал в своих воспоминаниях посещавший его в марте 1676 г. английский путешественник и писатель Джон Фрай-ер, окруженный высокими скалами, располагал удобной гаванью. Мореходы находили там «убежище для своих искореженных непогодой судов», а торговцы со всех концов света – интересовавшие их индийские товары, за которые они «платили золотом»[561].

Следует, думается, сказать несколько слов и об упоминавшихся выше двух фортах, что на входе в Маскатскую бухту, построенных португальцами. Тот из них, что на восточной стороне бухты, португальцы возвели в 1589 г. и назвали Святой Джон. Оманцы же именовали его Джалали, то есть Великолепный. К этому форту, стоящему на скале, с двумя дозорно-сторожевыми башнями ведет прорубленная в скале лестница. Другой форт, Капитан, что на западной стороне бухты, португальцы ввели в строй, согласно надписи на его воротах, в 1588 году. Среди оманцев он больше известен как форт Мирани (получил это название по имени коменданта, гвардейца-белуджа, принявшего его под свое управление после изгнания португальцев из Маската). В верхней части форта находится небольшая часовня. Из надписи на ее стене явствует, что посвящена она Деве Марии. На одном из стоящих в том форте орудий времен португальцев начертано имя дон Филипп, а на другом – дон Хуан да Кунья, и выбита дата – 1606 г.