Сама жизнь подготовляла новый подъем — кризис в городе, голод в деревне (1906).

Нет, товарищи: там, где голодают миллионы крестьян, а рабочих расстреливают за забастовку — там революция будет жить (1912).

Везде и всюду «живая жизнь» питается могильными всходами. Таким творческим импульсом стала, например, «кровавая драма» на Ленских приисках — расстрел рабочих[524], который вывел «на сцену живую жизнь с ее неумолимыми противоречиями» (1912). Ср.:

Ленские дни ворвались в эту «мерзость запустения» ураганом и открыли для всех новую картину <…> Достаточно было расстрела рабочих в далекой сибирской глуши (Бодайбо на Лене), чтобы Россия покрылась забастовками <…> Это были первые ласточки зачинающегося мощного движения. «Звезда» [напомню, что Сталин имеет в виду собственную статью] была тогда права, восклицая: «мы живы, кипит наша алая кровь огнем нерастраченных сил…» Подъем нового революционного движения был налицо. В волнах этого движения и родилась массовая рабочая газета «Правда».

Ленские дни ворвались в эту «мерзость запустения» ураганом и открыли для всех новую картину <…> Достаточно было расстрела рабочих в далекой сибирской глуши (Бодайбо на Лене), чтобы Россия покрылась забастовками <…> Это были первые ласточки зачинающегося мощного движения. «Звезда» [напомню, что Сталин имеет в виду собственную статью] была тогда права, восклицая: «мы живы, кипит наша алая кровь огнем нерастраченных сил…» Подъем нового революционного движения был налицо.

В волнах этого движения и родилась массовая рабочая газета «Правда».

Еще раньше, после Кровавого воскресенья, совершенно так же в разливе Стикса, «в крови рабочих, родилась первая русская революция». А когда разразилась вторая, то Сталин, после провала июльского выступления большевиков, с каннибальским оптимизмом предсказывал: «Жизнь будет бурлить, кризисы будут чередоваться». Через четыре года он перечисляет «резервы партии»: «1) Противоречия между различными социальными группами внутри России; 2) Противоречия и конфликты, доходящие иногда до военных столкновений, между окружающими капиталистическими государствами» («Партия до и после взятия власти»). Более того, порой кризисные ситуации, счастливо рождаемые «самой жизнью», весьма благотворны для ее развития во всем объеме социалистического строительства: «сама жизнь сигнализировала нам» об опасности благодушия и о пороках кадровой политики: «Шахтинское дело было первым серьезным сигналом <…> Второй сигнал — судебный процесс „Промпартии“». Соответственно выглядит все и на Западе: «Дороговизна жизни, наступившая за последнее время в Чехословакии, является одним из благоприятных условий»; «Борьба, конфликты и война между нашими врагами — это… наш величайший союзник».