Помню, как популярный в наших русских кругах доктор Вербицкий195, приходя по вызову на квартиру к сербским больным, долгое время грубо обижал хозяек дома тем, что при уходе не позволял дамам подавать ему пальто.

– Дозволите, господине доктор! – умоляла хозяйка.

– Нет, нет, ни за что! Благодарю вас.

– Молим вас! Молим лепо!

– Ни в коем случае!

Только когда один из пациентов во время визита врача в мягких выражениях признался, что жена его из-за отказа доктора от подачи пальто долго плакала, Вербицкий понял, что таков местный обычай, и в конце концов привык к этому хорошему тону. Выходя в переднюю, он галантно ждал, пока дама снимет пальто с вешалки, развернет, растянет его перед собой, и тогда только всовывал в рукава свои руки.

Происходили некоторые недоразумения и в тех случаях, когда наши русские стали приглашать знакомых сербов к себе в гости.

Один мой приятель предложил своему сослуживцу-чиновнику навестить его вечерком, около половины девятого, обещав угостить его чаем. Около половины девятого чиновник пришел. До половины десятого оба коллеги говорили о службе, о сослуживцах. От половины десятого до половины одиннадцатого – о большевиках. От половины одиннадцатого до половины двенадцатого – о России вообще. Гость уже заметно устал, но не уходил. От половины двенадцатого до половины первого разговор уже плохо клеился. Оба собеседника часто позевывали, поглядывали на часы, но гость не уходил.

– Ох, уже около часа! – с тоской произнес он.

– Да, поздновато, – грустно согласился хозяин.

– А нам завтра рано вставать!

– Да, я встаю в семь часов.

– А я – в шесть. Обычно позже десяти часов вечера никогда не ложусь. Вот, два года тому назад засиделся у одних родственников на «Славе»196, лег в двенадцать и после этого у меня два дня голова болела.

– А у меня хотя голова и не болит, но на следующий день я всегда чувствую себя слабым.

Они помолчали. Хозяин побарабанил по столу пальцами, вопросительно взглянул на гостя. Гость тяжко вздохнул и в свою очередь с недоумением взглянул на хозяина.

– Ну, а теперь – который час?

– Уже четверть второго.

– Господи! Как время идет… Через четверть часа будет половина второго!

Гость заерзал на месте, беспомощно оглянулся по сторонам, почему-то со страхом взглянул на холодную спиртовку, на которой раньше кипятилась вода для чая и, сделав над собою усилие, встал.

– Вы мне разрешите, все-таки, уйти? – боязливо спросил он.