Появлялись теории, расцветали, увядали; на их месте рождались и угасали другие. Гипотезы, общие схемы сменяли друг друга. Все взлеты теоретической мысли, все ухищрения логического анализа и эмпирического прикосновения к явлениям были испробованы. И, усталая, изнеможенная от напряжения прежних времен, дошла теоретическая наука до того, что подвергла сомнению даже те законы логического мышления, которые ее породили.

Не избегла этой участи и натурфилософия, та область человеческого гения, которая давала сладостный отдых и успокоение пытливым умам, жаждавшим получить среди разрозненных знаний о мире общую гармоническую картину бытия.

Началом всякого философствования является стремление к упорядочению знания, на какой бы ступени это знание ни стояло. В примитивной стадии науки почти все явления еще не объяснены, и потому философствованию предоставляется полный простор. Недаром древние греки считали побудительной причиной философского мышления «удивление». Действительно, на низших ступенях культуры «удивление» распространяется на все вопросы бытия. На высших же ступенях границы философии находятся дальше, и философское удивление возникает уже за пределами точной науки. В этом смысле, например, между древними ионийскими натурфилософами и новейшими позитивистами нет особенной принципиальной разницы. Во времена Фалеса, Анаксимена или Гераклита любая стихия могла быть взята в качестве механической основы мироздания. Вода Фалеса или воздух Анаксимена, сгущаясь и разрежаясь, создавали все наблюдаемые явления и предметы природы. Точно так же все гипотетические модели и элементы современной науки сводятся к одному гармоническому целому в позитивизме.

Однако, как вода Фалеса или огонь Гераклита не долго продержались для объяснения мира, так и политеистическая натурфилософия иссякла к нашему времени, испытав ряд сокрушительных ударов от той механистической науки, на которую она опиралась. Всякая переоценка и ломка старых понятий в науке роковым образом отражается на ценности позитивизма.

Вполне понятно отсюда, что стремление нашего мышления выходить за пределы научности для приобретения целостной концепции мира гораздо больше удовлетворяет метафизика. Наиболее примитивной из метафизических систем является материализм; по своей внешней «научности» он близок к позитивизму. Но, по существу, он – метафизичен, так как, своеобразно обожествляя материю, сводит к ней и к движению все многообразие несводимых друг к другу явлений и факторов: и неорганическую природу, и органическую, и область психики, и социальную жизнь.