Хотя основные принципы современного демократизма появились уже со времен реформации, однако полного развития это социальное мировоззрение достигло в конце XVIII и в XIX веке. И, при своей «научной» разработке, к сожалению, подверглось сильному влиянию материалистического естествознания. Научность требовала рассматривать общественные коллективы и группы, как упрощенные модели соединенных единиц, действующих согласно атомистической теории и принципам математической трактовки мира. Верховная воля стала пониматься как центр тяжести голосующих атомов; равенство граждан – как изоморфизм, как равенство атомного веса определенных химических элементов; свобода – как возможность для атома самостоятельно выбрать любое направление в пространстве.

И естественно, что свобода и равенство, как основы демократического мировоззрения, подвергались тщательному изучению и истолкованию с разных сторон. Со времен пуритан уже начал ставиться вопрос о свободе, как о конституционной гарантии. И уже с Д. Локка сколько появилось исследователей этой проблемы! Пуфендорф, Блэкстон, Гамильтон, Джефферсон, Прево-Парадоль… и так далее, – сотни, если не тысячи имен до нашего времени.

Наиболее трудной задачей в этой области оказался, конечно, вопрос о границах индивидуальной свободы. Руссо считал необходимым во имя общего блага ограничить свободу индивидуума путем «общественного договора». Кант полагал, что в конституционном государстве гражданская свобода должна быть введена в строго определенные законом рамки. Конт предполагал в «позитивном» периоде человечества такое «гармоническое объединение умов», что вопрос об ограничении личной свободы ради коллектива для него решался сам собой. Гегель считал необходимым подчинить свободу обществу; Ницше, наоборот, давал личности полную свободу. В крайность индивидуализма ушел и Лев Толстой, для которого личная свобода вне государства дает высшую ступень существования – христианское сожительство людей.

И между Гегелем и Ницше, между Фейербахом и Толстым – бесконечное количество промежуточных толкований проблемы. Наши славянофилы, Достоевский, В. Соловьев, ставившие личность выше общества, старались примирить оба начала. Например, Соловьев, возражая Толстому, указывал, что в форме общественности исторически можно прийти к идеалу, сочетая свое совершенствование с общим прогрессом. По его толкованию, «общество есть дополненная или расширенная личность».

Точно также, как в вопросе о гражданских свободах, мы имеем бесконечное количество противоречивых мнений и в определении понятия равенства.