Естественно, что подобное неординарное событие в жизни российского общества не могло пройти незамеченным иностранцами. Не обошел его своим вниманием и Генрих Ширли. «В настоящую минуту собрание депутатов сделалось любимейшим занятием императрицы, – докладывал он в Лондон 13 августа 1767 г. – Русские не говорят и не думают ни о чем другом, и, видя собранных в своей столице представителей многих наций, столь различных по платью, обычаям и религии, как-то самоеды, казаки, булгары, татары и пр., которых они считают (быть может, не без основания) вполне зависимыми от Русской империи, они способны заключить, что теперь они составляют мудрейшую, счастливейшую и могущественнейшую нацию во всей вселенной, и было бы совершенно бесполезно доказывать им, что это собрание не имеет равно никакого значения перед деспотической властью их государыни»817.

Дипломат с иронией замечал, что всякий, кто обратит внимание на «образ действий депутатов», и на то, о чем им предоставлено рассуждать в сравнении с мерами, «принятыми в государствах, благословенных конституционным правлением», тотчас же убедится, что это «ничто иное, как известное число людей, присланных из каждой провинции империи и от каждого народа, состоящего под покровительством России, для того чтобы служить … советниками императрицы, при определении законов … страны», и что людям этим предоставлены лишь такие привилегии, которыми бы не захотел воспользоваться ни один гражданин «благоустроенного государства». Хотя в инструкциях, данных императрицей, для объяснения цели их занятий, сказано: «Старайтесь, чтобы в России всякий боялся закона и только одного закона», в то же время, как только они «коснутся предмета неприятного для императрицы и несогласного с ее видами», так тотчас же обер-прокурор «просит их не касаться этой струны»818 .

Ширли остановился на составе и задачах Уложенной Комиссии. Депутаты выбрали 15 человек, из которых императрица назначит 5 человек для составления Дирекционной комиссии. «Им не только поручено переделать заново гражданские законы и устройство полиции, – пояснял Ширли, – но также и основные законы империи; и мне даже говорили, что они коснутся щекотливого вопроса о престолонаследии»819.

Дипломат не без иронии описывал процедуру заседания депутатов. Императрица отправилась в Кремль, где заседает собрание депутатов и где для нее приготовлена небольшая галерея, «откуда она все слышит, не будучи видима никем». «Вместо того, чтобы понять, насколько этот поступок стесняет свободу, которой депутаты должны бы были пользоваться, – возмущался Ширли, – русские восхищаются им, видя в нем несомненное доказательство любви и уважения к ним государыни. В довершение этой комедии вчера депутаты являлись к Ее Императорскому Величеству благодарить ее за те инструкции, которыми ей угодно было их снабдить, предлагая ей в то же время новые титулы Великой, Мудрой и Матери Отечества»820.