Неподалеку восседала полная щекастая женщина лет за пятьдесят и с любопытством на него поглядывала. «Наверно, добровольная помощница, — с неприязнью подумал Анатолий. — Пришла с сигналом на соседей».

Прождать пришлось долго, часа полтора. Виктор Павлович был на совещании или в разъездах, по горло занятый ковкой горячего железа, расследованием обещавшего звезды стеклозаводского дела.

Наконец из низкого окошечка позвали и выдали пропуск.

Анатолий прошел по лестнице наверх, завернул по тусклому коридору, выискал знакомый кабинет и постучался.

Виктор Павлович за своим столом изучал какие-то документы.

— Так быстро соскучились, Анатолий Васильевич? — с улыбкой оторвал он очи от бумаг, показывая жестом на стул. — Что-то случилось?.. Вы неважно выглядите.

— Они попытались меня убить, — мрачно вымолвил Панаров, обессиленно откинувшись на высокую спинку. — Но убили невинного человека, женщину.

— Кто они?.. Кого убили?.. Давайте по порядку! — полковник убрал папку в верхний ящик стола и настороженно наклонился вперед.

Анатолий, глядя на полировку поверхности под сжатыми в замок влажными ладонями, рассказал о своих отношениях с Даманской, о ночном визите, о ее последнем крике, спасшем ему жизнь, о трупе с перерезанным горлом, о пожаре и трусливом побеге.

Виктор Павлович слушал, не перебивая, хмурил брови и покачивал головой, казалось, погруженный в свои мысли.

Когда Панаров завершил рассказ, удрученно досказав все до самого возвращения домой, в душном прокуренном помещении надолго повисла тишина.

— Вы зачем к ней ночью пошли? Я разве не предупреждал вас о разумной осторожности здравомыслящего реалиста? — со злой укоризной вопросил его комитетчик. — Вы понимаете, что своей безответственностью вы подвергли опасности жизнь ни в чем не повинного человека? Да… — протянул он после паузы, — наломали вы дров, Анатолий Васильевич… Вы же теперь будете одним из главных подозреваемых проходить по делу об убийстве. И уже не по моему ведомству. Это ведь затрапезный криминал… И как вы отвертитесь, докажете непричастность, я не знаю. Алиби у вас нет, свидетелей за вас нет, мотив налицо…

— Какой у меня может быть мотив? — удивленно оторвал глаза от стола Панаров. — Я любил эту женщину!

— Вот-вот! Любовный треугольник, семья, дети, которых вы вроде не собирались покидать, верно?.. Угроза разоблачения, ссора, опрометчивое движение сгоряча, безвременная смерть, неудавшаяся попытка замести следы огнем… Вы успеваете за моей логикой?.. А потом — успешная попытка самоубийства в камере следственного изолятора, из раскаяния… — широкими штрихами дорисовал будущее Анатолия Виктор Павлович. — Я бы нынче на вашу жизнь и рубля не поставил. Видите, куда приводят необдуманные, безответственные поступки?