— Я-то здесь при чем?.. У меня с Боксером по малости только дела были, — отмахнулся немного с раздражением Панаров.

— Мое дело предупредить. Через вертушку ничего не носи — шманать будут… Тем более, у тебя залет был. Смотри, меня не подставь, — перестав улыбаться, уже серьезно предостерег Алексей. — Я человек маленький, с диверсантами не якшаюсь.

— Живи спокойно. Никого я не подставлю. Вон, лучше Козляева опасайся. Этот тебя сдаст, как стеклотару… И еще гордиться будет.

— Я говорил, что он стучит, — утвердительно кивнул Фролин, с аппетитом жуя хлеб и бодро черпая ложкой.

— Ну и черт с ним. Главное, что мы знаем об этом… Пошел я обратно, норму надо перевыполнять, — Анатолий поднялся из-за стола, так и не доев обильно-пролетарское второе.

Глава 103

Глава 103

После окончания смены Панаров с опаской миновал вохровцев, хотя ничего за пазухой не нес. Те даже не взглянули на него, дежурный просунул в оконце оранжевый пластиковый пропуск и разблокировал железную «вертушку».

Выйдя на крыльцо проходной, Анатолий остановился и осторожно осмотрелся по сторонам.

Никаких подозрительных личностей вокруг он не завидел и неторопливо двинулся в сторону рабочего поселка. Пару раз он резко сворачивал в узенькие переулки и замирал, стоя несколько секунд не шелохнувшись и напряженно вслушиваясь — проверяя на всякий случай, не крадется ли кто следом в потемках.

Сухой ночной воздух почти не двигался — ни шороха, в тиши было слышно только, как с негой стрекочут любвеобильные кузнечики в густой траве да то тут, то там сонно полаивают на гулящих котов дворовые псы. На черном небосводе прозрачнобледно вырисовывался стеклянный месяц.

Панаров воротился на привычную дорогу, ведшую к дому Любки, уже не таясь и выстраивая в уме непростое начало разговора, чтобы как-то загладить, затушевать скребущие в душе воспоминания об испорченной грубым вторжением извне последней встрече…

В доме Даманской напряженно поглядывали в окно двое незнакомцев.

Любовь сидела крепко привязанной к стулу, руки скручены глубоко врезавшейся в кожу капроновой бельевой веревкой за высокой деревянной спинкой, ноги спутаны той же веревкой у беззащитно голых щиколоток. На бескровной щеке и в ночи в платиновом свете полумесяца темнело пятно от удара.

— Будешь тихо сидеть — будешь жить, — заверил ее тот, что был с небольшой бородкой и повыше. — Мы с ним побазарим и уйдем, вдвоем вас оставим ворковать. Есть разговор к нему от Боксера.

Он с кривой ухмылкой обратился к державшему левую ладонь на плече женщины круглолицему напарнику.