Новая карательная политика определялась поставленными коммунистической партией целями «пролетарской революции» и задачами по удержанию захваченной власти любой ценой. Большевики осознавали, что существуют социальные категории, политические группы и отдельные лица, которые в силу своей классовой принадлежности, имущественного положения и рода деятельности представляют опасность для нового порядка. Поэтому для властей было «революционно» оправданно применение к ним в целях защиты «пролетарского» строя дискриминационных и репрессивных мер в превентивном порядке. Принятая в июле 1918 г. Конституция РСФСР закрепляла ущемленное правовое положение лиц, занимавшихся коммерческой деятельностью, духовенства, бывших царских чиновников и агентов полиции. Взятая на вооружение «красными» правоведами теория «социальной опасности личности» допускала применение превентивных принудительных мер воздействия в отношении «общественно-опасных лиц». Само понятие «социальной опасности» было переработано путем внесения в него «классового момента».

В советском уголовном законодательстве термин «наказание» был заменен определением «меры социальной защиты судебно-исправительного характера»[646]. В «Руководящих началах по уголовному праву РСФСР», принятых в 1919 г., принцип виновности как основание для уголовной ответственности отрицался, а наказание рассматривалось как чисто оборонительная мера от «вредных для общества и опасных для Республики граждан»[647]. Круг «социально опасных элементов» стал произвольно очерчиваться руководством большевиков. В него включались все граждане или группы граждан, деятельность которых считалась направленной на нарушение монополии коммунистической партии на власть или противодействующей претворению в жизнь мероприятий советской власти.

Практической реализацией установок партийного руководства стало лишение свободы как представителей «классово враждебных» социальных групп, «антисоветских» партий, так и лиц, не поддерживавших мероприятия власти большевиков (крестьяне – неплательщики продналога, рабочие – участники забастовок и т. д.). Репрессии были не только карательными, но и профилактическими мерами. Они распространились на все слои общества. В результате все места заключения в РСФСР были переполнены. В 1922 г. общая численность заключенных составляла от 150 до 195 тыс. чел.[648] При этом пенитенциарная система страны, вышедшей из Гражданской войны, находилась в плачевном положении. Многие тюрьмы были разрушены. Состояние сохранившихся мест лишения свободы не выдерживало критики. У государства не хватало средств не только на ремонт тюремных зданий, но и на обеспечение заключенных продовольствием. Распространенная практика «проветривания камер» путем амнистий или досрочных освобождений была малоэффективна, поскольку тюрьмы быстро наполнялись новыми заключенными. Подобное положение было характерно также для концлагерей и политических изоляторов.