Вот те главные начала, которые лежат в основе народных юридических обычаев Малороссии. Замечательно тождество этих начал с постановлениями древнего русского права, а потому невольно рождается вопрос: что такое эти тождественные с современными юридическими обычаями постановления древнего русского права. Не суть ли они те же народные юридические обычаи, только еще в древности записанные? Или наоборот, теперешние народные юридические обычаи суть постановления древних законодателей, с течением времени перешедшие в народ и им усвоенные? Вот вопросы, которые естественно рождаются при наблюдениях над народным юридическим бытом Малороссии. Второе из двух выставленных предположений, по-нашему мнению, решительно не может быть принято. Если рассмотреть повнимательнее пространную Русскую Правду, то естественно рождается убеждение, что в этот сборник вошли как постановления князей, так и народные юридические обычаи, и что к числу последних принадлежат преимущественно постановления, касающиеся гражданского права. Пространная Русская Правда существовала уже в XIII столетии, т. е. тогда, когда в княжеских родах еще господствовали родовые отношения, между тем как в гражданских определениях Русской Правды мы видим исключительно господство семейного начала. Известно также, что законодательные определения обыкновенно ранее всего касаются отношений, сложившихся в высших слоях общества, и если бы гражданские определения Русской Правды были результатом законодательной деятельности князей, то в них были бы высказаны родовые начала. По всему этому мы можем предполагать, что чисто гражданские определения в пространной Русской Правде суть не что иное, как существовавшие в то время народные юридические обычаи, тем более, что они легко объясняются бытовыми условиями простого земледельческого населения, в чем кажется достаточно убеждает предложенный очерк. Народные юридические обычаи Малороссии, как тождественные с определениями древнего русского права, древни и, вероятно, сложились еще тогда, когда народ только что сделался земледельческим. Он сохранил их, не подчинившись ни влиянию воинственных Варягов ни грекоримским законам Византии, ни влиянию шляхетской Польши, и это не удивительно: как народ земледельческий, он не мог подчиниться влиянию начал, не истекающих из семейного быта. Не смотря на временную воинственность, на которую обрекла его необходимость обороны, он оставался и остался до сих пор исключительно только пахарем, и пока не изменятся его бытовые условия, не изменяется и его юридические обычаи».