31 декабря было устроено новое королевское заседание в парламенте, где были зарегистрированы сразу 13 фискальных эдиктов. В былые времена парламентарии непременно пожелали бы обсудить каждый из них отдельно, уже без монарха, но теперь это никому не пришло в голову. А между тем восстанавливались все должности и поборы, упраздненные Октябрьской декларацией! Тут же был отменен июльский эдикт 1648 г. об учреждении Палаты правосудия (так с тех пор и не собравшейся). Как обычно, за эту отмену финансисты должны были выплатить особый сбор.

Лишилась силы и ст. 6 декларации, предусматривавшая парламентское расследование условий выкупа рент с 1630 г. и аннулировавшая все выплаты по рентам, учреждение которых не получило парламентской верификации. Теперь все расследования отменялись, аннулированные ренты восстанавливались. Все права казны были конвертированы в специальные сборы, сданные на откуп: получившие выкуп «из 14-го денье» платили 15,7 % от полученной суммы, «из 18-го денье» — 36,7 %.

(Напомним, что по Октябрьской декларации первые должны были вернуть всю сумму выкупа целиком, а вторые — сверх того и излишек над законным процентом в четверном размере.) Владельцы восстановленных рент, как и перекупщики рентных обязательств, выплачивали двойной размер от суммы ренты. Впрочем, получение всех этих сборов шло туго; в 1660-х годах этим делом будет заниматься Кольбер[845].

Естественно, новые эдикты мотивировались потребностями военного времени — конца войне было по-прежнему не видно. Длительная смута не могла не обернуться крупными поражениями. В сентябре 1652 г. испанцы отвоевали Дюнкерк. В октябре французы потеряли 12 лет находившуюся под их властью Каталонию. Свое военное превосходство приходилось доказывать заново. В самой Франции все еще держался мятежный Бордо, под номинальной властью Конти и при фактической плебейской диктатуре ормистов; королевская армия вступит в столицу Гиени только 3 августа 1653 г.

2 января 1653 г. скончался сюринтендант финансов Лавьевиль. На его место были назначены (7 февраля) два сюринтенданта, Сервьен и Фуке; последний со временем взял на себя функции главного организатора доходов. Основные принципы своей политики он изложил в одной из записок на имя Мазарини: «Никогда не угрожать банкротством, не говорить о банкротстве 1648 г. иначе как с отвращением, как о причине беспорядков в государстве, дабы никто не мог и подумать, что мы способны его повторить; никогда не урезать ни рент, ни жалованья… не говорить об обложении финансистов, угождать им и, вместо того чтобы оспаривать законность их процентов и прибылей, раздавать им вознаграждения и возмещения… Одним словом, главный секрет состоит в том, чтобы дать им получать прибыль»[846]. Эта программа была диаметрально противоположна политике Парламентской Фронды, и финансисты вновь осознали себя хозяевами положения.