Конде, очевидно, не предполагал, что дело зайдет так далеко, но результатами погрома он воспользовался. Город остался без официального руководства. Когда утром следующего дня Бофор вместе с Мадемуазель посетили полусгоревшую ратушу, они обнаружили там спрятавшегося купеческого старшину Лефевра де Лабарра (советник одной из апелляционных палат парламента, сторонник Реца); извлеченный из своего убежища, он тут же заявил об отставке. Губернатор Парижа маршал Лопиталь, не думая об обороне, бежал переодетым из штурмуемого здания и скрывался целую неделю.

6 июля собранное Конде в ратуше немногочисленное собрание перепуганных нотаблей избрало новым купеческим старшиной Брусселя. Фактически вместо старика функции главы города стал исполнять муж племянницы его жены Готье де Пени, «казначей Франции» в Лиможе, ярый сторонник Конде. Старый муниципалитет был распущен, а новое городское руководство провозгласило союз Парижа с принцами. Губернатором Парижа стал Бофор.

Наконец, 20 июля был совершен решительный шаг: по предложению Брусселя парламент объявил Гастона Орлеанского генеральным наместником королевства, мотивировав это тем, что формально совершеннолетний король на деле является пленником Мазарини. Конде был объявлен главнокомандующим под началом Гастона. Копии этого постановления (принятого небольшим большинством голосов) были разосланы во все парламенты Франции, но только один к нему присоединился — Бордосский, сам уже затерроризированный пришедшей к власти в столице Гиени плебейской организацией «Ормэ».

Чем были события 4 июля? Победой низов над верхами, плебса над городской элитой? Но ни к какому росту политической или социальной активности народа эта «победа» не привела. Напротив, народом овладела апатия, росло понимание того, что принцы ведут такую же своекорыстную политику, как и Мазарини. Зато напуганная погромом городская элита уяснила, что с Фрондой пора кончать.

В парижской казне не было денег, объявили было о введении специального побора с зажиточных на оплату войск, но всерьез собирать его не решились. В армии падала дисциплина, она грабила население, невзирая на гневные приказы Конде о расстреле мародеров.

Правительство сразу же заняло жесткую позицию непризнания нового муниципалитета, созданного в результате погрома. Денежные переводы в Париж в фонды выплаты рент и жалованья прекратились.

31 июля король подписал ордонанс о переводе Парижского парламента в Понтуаз. Там 7 августа собралась небольшая кучка, около трех десятков парламентариев; подавляющее большинство предпочло сохранить верность принципу коллегиальной солидарности. Зато в Понтуазе председательствовал сам Моле. В Париже после смерти президента Лебайеля (20 августа) председательское кресло занял тесно связанный с Конде президент Немон.