Фиона сидела на цементном полу студии, прислонившись головой к шкафу. Джулиан объяснял остальным, что Фиона бормотала в прихожей.

– Что это значит: слухи о моей смерти? Ричард, мне обидеться, что ты никогда не говоришь обо мне?

Серж находил ситуацию уморительной, называл Джулиана зомби, смеялся над выражением лица Фионы. Сесилия не знала Джулиана; она принесла Фионе влажное бумажное полотенце и приложила ей ко лбу.

– Фиона, – сказал Ричард, – я сам нашел его только два года назад. Мы знали, что ты не в курсе, где он был. В том и сюрприз. Но если бы я мог подумать, что ты считала его… слушай, я бы никогда не вывалил это вот так на тебя.

Сколько раз она общалась с Ричардом за последние два года? Вообще-то, ни разу. Она только написала ему перед вылетом в Париж, спрашивая, можно ли пожить у него. А до этого… что ж, ей казалось, что они общались, но только потому, что его имя часто всюду мелькало, и потому, что они были такими старыми друзьями.

Джулиан стоял над ней с беспомощным видом, гладя себя большим пальцем по подбородку. Она пристально смотрела на его лицо, на то, как оно изменилось. Помимо естественных возрастных изменений она отметила что-то вроде лицевой атрофии от зидовудина, и – она была в этом уверена – он вставил импланты в скулы, чтобы компенсировать потерю жировой ткани. Это его не красило. Пара ее волонтеров в магазине были с такими же скулами. И его лицо раздалось вширь – скорее всего, из-за стероидов – так что его черты огрубели, словно вырезанные из дерева. Он был по-прежнему красивым, но совершенно другим. Словно его воссоздали по полицейскому фотороботу.

– Я работаю в бухгалтерии «Юниверсал». Мы снимаем фильм прямо на улице Ричарда. Не то чтобы я участвовал в съемках. Меня сюда перебросили только три дня назад и засунули в унылый тесный офис.

– Где… – сказала она, – обычно…

Но у нее не было слов, чтобы закончить такой простой вопрос.

– Я в Эл-Эй. Я искал тебя на «Фейсбуке», понимаешь? Столько раз!

– Ох.

– Эй. Прости.

Она не была уверена, почему он это сказал, но боялась, что он прочитал ее мысли:

«Почему, – думала она, – этим призраком за дверью оказался Джулиан Эймс, именно он? Почему не Нико, или Терренс, или Йель? Почему не Тэдди Нэпплс, который счастливо избежал вируса, чтобы в итоге умереть в девяносто девятом году от инфаркта на глазах у своего класса? Почему не Чарли Кин, если уж на то пошло, который был засранцем, но сделал столько хорошего? Она любила Джулиана. Это правда. Но почему он?»

Она выдавила из себя улыбку, впервые за время их встречи.