– Я действительно пытался найти тебя, – сказал он. – Надо было спросить Ричарда.

Его голос остался прежним. Голос Джулиана.

– Ты спрашивал, помнишь? В прошлом году, в Эл-Эй. И я сказал, что дам тебе ее почту. Я, конечно, забыл.

– Это ничего, – сказала она.

– Я себя чувствую олухом, – сказал Ричард.

Они решили, что им всем непременно нужны сэндвичи и отправили за ними Сержа. Когда он вернулся с бумажным пакетом с пятью багетами, ветчиной и сыром в целлофане, они все сидели за столом, и Ричард находчиво разбавил общую неловкость историей о том, как Йель Тишман устроил вечеринку в честь дня рождения соседа по палате в Масонском медцентре, с которым только там и познакомился, когда узнал, что у того никого не было в городе. Йель сказал им всем принести какие-нибудь подарочки, и Фиона купила для прикола «Плэйгёл»[132], а этот парень оказался натуралом. Матерым наркоманом из южных штатов.

– Он не оценил подарка, – сказал Ричард.

Фиона все никак не могла преодолеть скованности, ощущения зыбкости, смущения. Она смотрела на свои руки. Если это были те же руки, что и всегда, тогда не было ничего невозможного в том, чтобы Джулиан Эймс сидел здесь, по другую сторону стола, жуя свой сэндвич, спрашивая Ричарда, нет ли у него салфеток.

Она столько лет считала себя единственной, чья память хранит те события, тогда как все это время и в памяти Джулиана продолжали жить все эти вечеринки, разговоры, шутки.

– Фиона, я мало о чем так сожалею, – сказал Джулиан, – как о том, что уехал. Хочу, чтобы ты знала. Я думал облегчить всем жизнь своим побегом, а на самом деле я их просто бросил. Я подумать не мог, что их не станет раньше, чем меня. Даже в голову не приходило такое. И я знаю, от Ричарда… Знаю, что ты, в частности, заботилась о Йеле. Это должен был сделать я. С ним должен был остаться я.

– С ним была и Сесилия, – голос Фионы осип, словно она молчала неделю. – Мы с Сесилией были в больнице. По очереди.

– В основном, ты, – сказала Сесилия.

– Но умер он один, – это были самые жестокие слова, которые могла сказать Фиона, не только для Джулиана, но и для Ричарда и Сесилии, и для себя. – Он умер совсем один.

Джулиан положил свой сэндвич на стол и посмотрел на Фиону, поймав ее взгляд.

– Ричард говорил мне, – сказал он. – Я знаю, как знаю и то, что это не твоя вина. Каждый мог умереть в одиночестве. Ты же понимаешь, среди ночи, если…

– Это произошло не среди ночи.

Сесилия положила прохладную ладонь на шею Фионе.

Серж неслышно спросил Ричарда о чем-то, и Ричард так же ответил ему:

– В Нью-Йорке.

Должно быть, Серж спрашивал, где был Ричард, когда умер Йель. Карьера Ричарда в то время пошла в гору.