«И работа. То есть… я это улажу».
«Ты хотя бы уверена, что тебя здесь ждут?»
«Нет».
И тогда она стала объяснять ей все, что успела придумать, лежа без сна. Что она могла бы работать на Ричарда – разве он не говорил, что ему нужен ассистент? Что она могла бы смотреть за Николетт, поддерживать Клэр деньгами, помочь ей переехать в район получше.
Она не стала объяснять Сесилии другие вещи, занимавшие ее: что это будет новый старт, с огромным запозданием. Что она до сих пор так и не выбралась из Чикаго – Мэдисон едва ли считался. Что с ее постоянными поездками туда и обратно она чувствовала, что привязана к Чикаго. Что через тридцать лет после смерти Нико наконец-то пора это отпустить. Что, может, она могла бы довериться миру, бросить ему судьбу так же легко, как Джейк бросал свой бумажник на барную стойку, зная, что он всегда к нему вернется.
Сесилия вздохнула и рассмеялась, и постучала вилкой о край тарелки.
«Ну, я буду навещать вас», – сказала она.
Прошлым вечером она написала Клэр длинное письмо, развивавшее эту идею. Оно начиналось словами: «Не пиши ответ. Обсудим завтра».
Так что теперь она стояла в магазине сувениров, и в дополнение к нервозности от появления на публике, неизбежного при посещении выставки, в дополнение к предвкушению видеозаписей Ричарда из восьмидесятых, она ожидала, что ее единственный ребенок окончательно пошлет ее.
– Мне нужна эта подушка! – сказал Джулиан. – Это что, Кандинский?
Фиона так и не увидела предмет его интереса, потому что в этот момент вошла Клэр, в черном хлопковом платье и черных ботинках, ее волосы лежали мягкими волнами. Она казалась более расслабленной, чем в баре или в парке. Может потому, что Фиона уже не вторгалась в ее личное пространство, а может, она просто свыклась с тем, что мать то и дело попадается ей на глаза. Так или иначе, она поправила сумочку, бегло обняла Фиону и оглядела витрину с посудой, словно ожидая, что сейчас что-то случится.
– Хочу познакомить тебя с Джулианом Эймсом, – сказала Фиона.
Клэр коротко кивнула и пожала ему руку.
– Джулиан дружил с твоим дядей Нико, – сказала она.
Как странно было называть его так, когда он не был ничьим дядей.
Но Фиона называла его так все детство Клэр.