Несколько недель, проведенных вместе, пока Йель мог дышать, они разговаривали каждый вечер. Старые сплетни, новые сплетни, политика, кино. Когда к Рафаэлю приходили старые коллеги из «Во весь голос», они делали вид, что пришли и к Йелю. Но потом Йелю под утро приснилось, что он плавает на самом дне бассейна, глядя вверх и не в силах всплыть – и, проснувшись, он стал задыхаться, словно из помещения выкачали кислород.
– Буду скучать, – сказал Йель.
Рафаэль пожал плечами и сказал:
– Ну, я же ненадолго.
После его ухода на Йеля навалилась усталость, но последние пару дней он боялся засыпать. Он не боялся умереть во сне – он уже был к этому готов – но боялся опять проснуться под водой. Он не боялся закрыть глаза в последний раз, но боялся открыть их и
– Нико бы здесь так понравилось, – сказала она. – Палата рукоделия! Представляешь? Я вроде как представляю его в настоящем, если бы он пожил подольше. Типа, если бы он болел
– Что ж, делали. Пока не навтыкали трубок повсюду. Но это да. Ему бы понравилось.
Она выглядела такой уставшей. Ее волосы засалились и висели, лицо оплыло. Она должна была сидеть дома, заботиться о себе, отдыхать перед родами, а не спать на раскладушке в его палате. Даже родственники почти ни за кем так не ухаживали. Он спросил, в порядке ли она.
– Только спина побаливает, – сказала она.
– Тебе нельзя здесь спать.
– Я хочу.
– Фиона, – сказал он, – мне ужасно оттого, что заставляю тебя снова проходить через все это. Я волнуюсь, как это отразится на тебе.
Она потерла глаза, попыталась вяло улыбнуться:
– Да, воспоминания накатывают. И меня убивает, что это ты. Ты мой любимый человек. Но я крепкая.
– Я, в общем, вот о чем. Я все думаю о том, что Нора рассказывала, о ребятах, кто просто шел ко дну после войны. Это война, так и есть. Ты все равно как сидишь семь лет в окопах. И никто не захочет это понять. Никто не даст тебе Пурпурное сердце.
– Думаешь, у меня психологическая травма?
– Просто обещай, что будешь беречь себя.