Но тут Лина услышала голоса, звяканье столового серебра и тарелок и почувствовала запах готовой еды, чего-то теплого и ароматного, вроде жареной курицы или ветчины. Лина оставила чемодан в прихожей и побрела на кухню. За столом сидели Оскар и Натали, перед ними – остатки изысканного ужина, наполовину полные бокалы вина и – да вроде бы курица или… Лина посмотрела на отца, увлеченного разговором с Натали, потом на растерзанную, полусъеденную птицу.

– Цесарка! – смеясь, сказал отец. – Это же цесарка! Как тебе такой кулинарный изыск?

Натали повернулась на стуле и с улыбкой посмотрела на Лину.

– Ты же знаешь, он очень хорошо готовит. Постарался на славу. – Ее щеки раскраснелись от кухонного жара и вина – Лина увидела на столе пустую бутылку и еще одну, открытую. Между тарелок, усеянных обглоданными косточками, горели две свечи. Лине на миг стало не по себе, как будто она пришла в дом, поразительно похожий на ее собственный, но при этом совершенно другой. Ее отец – кулинар и гурман? Натали, расслабленная и непринужденная, за их кухонным столом? Разница между миром, каким она его видит, и тем, каков он на самом деле, внезапно показалась Лине огромной и ошеломляющей. Она снова почувствовала себя четырехлетней девочкой, озадаченной потерей, которую она не могла вернуть, и событиями, которые она не понимала.

Оскар встал, крепко обнял Лину и поцеловал ее в макушку.

– Я думал, ты вернешься через день или два. Как там Ричмонд? – Он отошел в сторону и взглянул на Натали, которая с трудом поднялась со стула и подошла к Оскару, ее волосы были растрепаны и золотились в свете свечей.

– Ты, конечно, знаешь Натали, – сказал Оскар Лине, пытаясь преодолеть неловкость, смущенно улыбаясь и энергично скребя бороду. – Мы в последнее время… проводим много времени вместе.

Натали нацепила свою фирменную ослепительную улыбку, как бы говорящую: «переживем и это», и сказала:

– Оскар, ты все усложняешь. Конечно, Лина меня знает. – Она шагнула вперед и быстро обняла Лину, что удивило ту настолько, что она инстинктивно ответила ей объятием.

– Мне жаль, что ты так быстро ушла с вернисажа, – сказал Оскар. – Я хотел догнать тебя, но ты шла так чертовски быстро, Каролина. – Щеки отца порозовели, глаза были ясными и счастливыми, и Лина подумала, не оставить ли их вдвоем с Натали, пусть бы закончили ужин и выпили еще вина. Но ее уже несло вперед, как самолет на взлете, и ей не хотелось терять это ощущение ускорения, она не хотела тратить его впустую. Она хотела вернуть себе свое место на кухне и своего отца. Ее охватило собственническое чувство, желание утвердиться здесь и высказать, что она чувствует.