Позиция Венгрии и та роль, какую она играла в австрийской внешней политике, зависели от внутреннего положения в самой Венгрии. Все национальные разногласия, которые привели Австрию к почти безвыходному положению, существовали также и в Венгрии и в еще большем масштабе. Австрийцы составляли в австрийской части монархии, в Цислейтании, меньшинство, венгры же составляли в Транслейтании еще меньшую часть населения. В начале XX в. 8 млн. венгров противостояли 18 млн. невенгерского населения. Политика венгерского правительства в отношении сербов, русин, хорватов и румын была еще более непримиримой, чем австрийская в отношении поляков, чехов, итальянцев и словен. Как раз в силу того, что венгры были в меньшинстве, они считали необходимым править с особой жесткостью, проводя политику насильственной мадьяризации. Политика мадьяризации началась вскоре после 1867 г., а когда в 1905 г. старое, до некоторой степени либеральное правительство пало и ему на смену пришло радикальное националистическое правительство во главе с сыном Кошута, то процесс мадьяризации принял еще более резкие формы. Все государственные посты и все вакансии чиновников в Будапеште, а также в румынских, хорватских или словенских землях были заняты венграми. Университеты и другие высшие учебные заведения были монополизированы венграми, так что вся интеллигенция воспитывалась в провенгерском духе. В начале столетия в Венгрии 95 % чиновников были венгры, венгры же составляли 92 % чиновников в учреждениях земель, 89 % — врачей, 96 % — судей; 80 % всех издаваемых в Венгрии газет и журналов выходило на венгерском языке (в то время как трехмиллионное румынское население имело в своих руках лишь 2,5 % всех издаваемых в Венгрии периодических изданий, 2 млн. словаков — 0,64 %, а русины — 0,06 % этих изданий). Первоначально все национальные меньшинства в Венгрии получили право иметь свои школы, однако позднее учителя, под страхом увольнения, должны были признать себя принадлежащими к венгерской нации, и вскоре венгерский язык стал единственным дозволенным языком, на котором велось обучение. Начиная с 1907 г. венгерский язык стал обязательным и для работающих на железных дорогах даже в Хорватии, с которой в течение некоторого времени обращались более мягко. Выборы 1907 г. проводились в обстановке террора и запугиваний. Румынских, словацких и хорватских избирателей силой принуждали не принимать участия в голосовании. В некоторых местах ораторов и уполномоченных невенгерских партий по проведению выборов арестовывали и держали под арестом, пока (продолжались выборы; в некоторых местах прибегали к подкупу избирателей, обещая каждому, кто будет голосовать за венгерских депутатов, напоить пивом и выдать килограмм мяса. О соблюдении тайны голосования не могло быть и речи. При таких обстоятельствах было еще чудом, что кандидаты невенгерских партий вообще оказались избранными. В 1907 г. газета «Грацер фольксблатт» описывала обстановку, в которой проходили выборы, следующим образом: «Не проходило дня, чтобы кто-нибудь из редакторов национальной прессы не приговаривался к наказаниям, вплоть до лишения свободы. В последние дни число таких приговоров сильно увеличилось. В Германштадте профессор семинарии д-р Иоганн Лупас за свою статью был приговорен к двум месяцам тюрьмы и 200 кронам штрафа. К шести месяцам тюрьмы был приговорен редактор темешварской газеты «Фольксвиллен» Рудольф Круппа за критику нового венгерского школьного закона; к восьми месяцам тюрьмы был приговорен редактор румынской газеты «Адверул» за «подстрекательство» против мадьяр; к шести месяцам тюрьмы и 500 кронам денежного штрафа приговорен журналист Михаил Шаудт за статью «Угнетение немадьярских народов». И предстоит еще множество процессов работников печати. Не проходит и дня, чтобы не было вынесено два-три приговора редакторам национальной прессы».