53 обвиняемым инкриминировалось участие в тайной организации «Словенский юг» («Slovenski Jug»), основанной якобы в Белграде при содействии короля, получавшей оттуда огромные суммы денег и ставившей своей целью не то отделение хорватов от Австрии, не то борьбу с Австрией, не то организацию покушений, не то распространение в монархии портретов сербского короля… В самом обвинении не было достаточной ясности. Обвинение было построено на некоторых «секретных» документах, главным образом на так называемом уставе тайной организации, который сумел раздобыть австрийский посол в Белграде. Главным свидетелем, на показаниях которого было построено все обвинение, был Настик, известный фальсификатор и неврастеник.

Все это дело можно было бы считать обыкновенной судебной комедией, если бы в самый разгар боснийского кризиса австрийское правительство не продемонстрировало свою солидарность с действиями венгерских властей. На протяжении всего кризиса Австрия не оставляла мысли начать «превентивную» войну против Сербии. И в те дни, когда решался вопрос — начать войну или нет, министр иностранных дел Эренталь передал австрийскому историку Фридъюнгу (одному из подписавших Линцскую программу) целую серию документов. Эти документы были того же происхождения, что и документы, фигурировавшие на процессе, в них содержались подобные же утверждения (включая историю и о «Словенском юге» и о получении денег из Белграда) и, как было позднее установлено, они были сфабрикованы теми же лицами. Фридъюнг был весьма неосторожен и сгоряча приступил к публикации документов в «Нейе фрейе прессе». Позднее выяснилось, что Эренталь был в это время уверен, что война все равно начнется в ближайшие дни и что тогда уже ни один человек не станет интересоваться, подлинные ли это документы. Однако война не началась. Публикование статей Фридъюнга было сразу же приостановлено, но всем стало ясно, что австрийское правительство причастно к Загребскому процессу и что оно также несет за него ответственность.

Обвиняемым грозила смертная казнь, и самый процесс велся настолько безобразно, что с самого начала было ясно, что единственной его задачей является получение «юридических оснований» для уничтожения сербо-хорватской, а может быть, также словенской и чешской национальных партий.

И процесс, вероятно, достиг бы своей цели, если бы подсудимые и все славянское движение в целом не обрели себе защитника, который превратил суд над славянами в суд над австрийским правительством. Этим защитником был Т. Г. Масарик.

Масарик выступил против Эренталя, венгерского правительства и всей клики фальсификаторов и их заказчиков. В тот момент его выступление было своевременным. Пронемецкие газеты уже начали обвинять австрийских словен в содействии заговору и намекали на причастность к нему чехов. Все было уже готово к тому, чтобы начать «антиславянскую кампанию» большего масштаба, которая, вероятно, привела бы к войне.