Первым наверх выполз разведчик и потерянно лег: плоскогорье, которое открылось его глазам, было все в снегу, и кругом стояла такая тишина, что слышен был шелест иголок высоких альпийских сосен, редко разбросанных там и сям. Был полдень.

Залывин тоже лег, огляделся, дал оглядеться другие. Нигде никакого признака, что наверх поднялись группе Самохина и Нечаева. Ушли и где-то растворились, пропал.

Метрах в трехстах от них стояла будка, похожая на полевую будку пасечника.

— Вперед, славяне! — опять подал команду Залывин.

Пошли развернутой цепью, осторожно глядя вперед и по сторонам, оставляя в притаявшем снегу глубокие черные следы. В одном месте Саврасов споткнулся, выругался, поддел сапогами связку разноцветных, в хлорвиниловой оплетке, телефонных проводов. Разведчик, шедший неподалеку, сказал:

— Режь!

Саврасов вынул из финского, с медными бляшками, чехла нож с наборной рукояткой, натянув провода, резанул по ним. Будка была уже совсем рядом. Залывин махнул рукой вправо, потом влево, знаком же приказал залечь за валунами. Трое разведчиков пошли к будке, но у самой двери моментально попадали в снег. Навстречу им, прямо через дощатую дверь ударило несколько пистолетных выстрелов. Один из разведчиков рубанул по двери очередью, потом еще одной. В будке все сразу затихло. Когда разведчики вскочили в нее, в ней уже никого не было. На столике стояли телефонные аппараты, полевой коммутатор с рычажками и лежала раскрытая папка с картами. Один из разведчиков, по фамилии Швыков, увидел в полу люк, не долго думая, открыл его и бросил туда лимонку. Потом прикладами ППС они разбили аппаратуру, прихватили папку с собой и вышли наружу.

— Пошли дальше! — махнул Швыков рукой Залывину. Этот разведчик был небольшого роста, но коренастый и шустрый на ногу. Пилотка у него торчала за поясом и русая волокнистая шевелюра трепалась прядями.

Метрах в пятистах от будки, прячась за завесой деревьев, стоял двухэтажный дом, ошелеванный зелеными досками в елочку, и сразу его было не разглядеть, за ним еще один, побольше. Это и была та самая высокогорная гостиница «Штиклер», о которой рассказывал перебежчик.

Залывин стремительно повел свою группу на эти дома, понимая, что это сейчас единственная возможность захватить немцев врасплох: две другие группы ничем и нигде пока не проявили себя и надеяться было больше не на кого.

Автоматные очереди захлестали по окнам. Перепуганные немцы, очевидно отдыхавшие после обеда, стали выскакивать в чем попало, на ходу одеваясь. Их били почти в упор, не ложась, перебегая лишь от дерева к дереву.