— Славяне-е! — кричал Залывин. — Лупи их в хвост и в гриву! Саврасов! Обходи спра-ава-а!

Длинный, нескладный Зеленчук уже успел где-то подобрать ручной пулемет с банкообразными дисками по бокам и теперь лупил из него длинными очередями. Немцы, однако, опомнились быстро, залегли у второго дома. Залывин тоже враз оценил обстановку, заставил окриком всех попрятаться за валуны. Их было здесь много, гораздо больше, чем деревьев. Началась азартная, одуряющая разум перестрелка. «А ведь немцев-то много, — обожгла Залывина запоздалая мысль. — Нас меньше, пожалуй, раз в пять. Кажется, влипли крепко». Но еще была надежда, что вот сейчас, где-то совсем скоро подоспеет Самохин или Нечаев.

Неподалеку от Залывина, чуть впереди, за камнем, Саврасов набивал патронами пустой рожок. Он запускал в карман руку и вытаскивал оттуда горсть продолговатых латунных орешков и большим пальцем вдавливал их под упор.

Слева за деревьями раздались очереди. Саврасов посмотрел туда, полапал себя по поясу, где висели гранаты, крикнул Залывину:

— Лейтенант! Немцы обходят! Давай принимай решение.

— Отходить будем?

— Придется отойти!

Веер пуль лег под валун, за которым лежал Залывин, расплескал но сторонам налитый водою снег. Но немцы пока особенно не напирали и на рожон не лезли. С десяток их то там, то здесь валялось вокруг дома: все те, кого удалось застигнуть врасплох, некоторые лежали без сапог, в нательных рубашках. Но эти были уже не страшны, этих уже успокоили, и они лежали теперь смирно, не шевелясь. Один, правда, попробовал ползти, но Финкель, прячась за валуном, воткнув в снег изогнутый рожок автомата, прицелился и выпустил в босые, розовые ступни ползущего короткую, в три патрона, очередь. Немец посучил ногами и тоже послушно затих.

Слева опять раздалась грубая очередь «шмайссера», рядом другая. Немцы просачивались в лес, отрезая пути отхода, и тогда Залывин, с трудом отрывая себя от мерзкой холодящей мокрети снега, подал команду:

— Всем отходить за дом! Зеленчук! Прикрой…

18

18

Будка, напоминавшая будку пасечника, осталась слева, их оттеснили вправо. Пока вроде все были целы, слегка лишь ранило Финкеля: пуля прошла под мышкой и вырвала на руке клок кожи. Каримов перебинтовал ему рану прямо поверх гимнастерки.

— Ярай, якши! — сказал он по-татарски, похвалив свою работу. — Теперь ты у нас будешь вместо комендантского патруля.

Белоголовый Финкель (шапку он где-то уже потерял) молча усмехнулся, поправил повязку.

Разведчик Швыков подполз к Залывину, поднялся, лицо, мокрое и грязное от земли и тающего снега, было взволнованно.