— Лейтенант, к расщелине надо, иначе прижмут к обрыву…

— Сам вижу! — ответил Залывин. Впереди за валуном мелькнула немецкая каска, Швыков молниеносно кинул автомат влево, в лицо Залывину брызнули горячие гильзы. Он закрылся ладонью, договорил: — Бери своих ребят и пробивайся, а мы прикроем.

Швыков кинулся к соседнему валуну, щукой, плашмя, словно ловил на мелководье рыбу, упал в водянистый снег. Запоздалая очередь хлестнула над головой.

— Гриша! Григорий! — закричал он одному из разведчиков. — Отходи левее, к расщелине! Тимохин! Тоже за мной! Отползай! Отползай!

— Прикрыть разведчиков! — подал команду Залывин, первым запуская длинную очередь в те валуны, за которыми прятались немцы.

Мимо него пробежал Зеленчук, держа в одной руке пулемет, в другой аккуратную металлическую коробку. «Патроны», — догадался Залывин.

— Молодец! — бросил он ему вслед. — Прикрывай ребят, прикрывай!

Саврасов, Финкель, Каримов, другие бойцы открыли густой огонь. Немцы сразу примолкли. Только тот, в которого ударил Швыков, лежал уже сбоку камня. «А ловко он его срезал», — порадовался Залывин. Слева впереди рванула граната, потом еще одна. И чуть позже, когда дым от гранат рассеялся, он увидел, что гранаты эти были немецкие. Еще немного погодя увидел, как Швыков тянет за валун чье-то тело. «Господи, — подумал Залывин, — зачтем он его тащит, зачем тащит немца? Кому это сейчас нужно?» Но потом опять ударила очередь совсем рядом, и Швыков выпустил то, что пытался затащить за камень, опять взялся за автомат. Пули кромсали камни, и те дымились, как подожженные. И, уже ничего не видя, а только чувствуя, что ничего хорошего не произошло, Залывин закричал в гулкую, стреляющую пустоту:

— Швыков! Почему пятишься? Пробивайся вперед!

И оттуда, куда он прокричал эти слова, выметнулась мокрая, грязная, с кровяными по локоть руками, коренастая фигура Швыкова.

— Лейтенант! Их наповал, обоих, давай выручай!

«Кого наповал? Кого выручать?» — все еще не мог ни понять, ни осмыслить, что произошло, Залывин, и эти слова он немо и страшно крикнул в ответ. Но это не сам он кричал, кричали его глаза. Крикнул он секундами позже:

— Что произошло, Швыков? Почему отошел?

— Ребята погибли! Оба! Их нельзя оставлять! Надо вытащить! Лейтенант, вытащить надо!

Наверно, по каким-то законам разведчиков это действительно следовало сделать, причем не мешкая, немедленно, пока была какая-то возможность, иначе затем же так Швыков настаивал, чтобы погибших разведчиков вытащили с поля боя; но уже в следующее мгновение, понимая, что Швыков требует то, что никак не сообразуется с обстановкой, он сам закричал на него с дикой злостью, не отдавая отчета, зачем он на него так кричит: