В-четвертых, говоря о невозможности строгого разграничения функций органов государственной власти, мы невольно пропустили суд, и необоснованно. Разве суд не осуществляет участие в законотворчестве и не выступает как законодатель, толкуя закон, придавая ему подчас новое содержание в зависимости от политической ситуации в обществе? И разве суд не осуществляет в целом ряде случаев административную деятельность?

Например: при принудительном исполнении судебных решений в ходе исполнительного производства (отнесение исполнительного производства к судебной функции заложено в законодательствах многих стран мира и по сей день, что очень удобно и вполне естественно). В то же время мы не можем не признать, что и верховная власть (по причинам, которые мы укажем ниже) осуществляет правосудие, хотя бы в виде амнистирования заключенных и осужденных, в актах помилования. Если же толковать отправление правосудия как деятельность по разрешению споров и урегулированию конфликтных ситуаций на основе закона, и даже – привлечение к ответственности виновных лиц в административном, т.е. внесудебном, порядке, то и органы управления в известной степени осуществляют правосудие.

Например, привлекая к дисциплинарной ответственности виновного сотрудника за нарушение правил дорожного движения, проживания, уборки территорий, проводя служебное расследование о причинении незначительного материального вреда, подвергая гражданина административному наказанию за появление в нетрезвом виде в общественном месте и т.п.

Впрочем, в реальной жизни идеи выделения судебной системы в отдельную, ни от кого не зависимую власть, так и остаются чисто теоретическими, иначе мы наблюдали бы перманентный процесс саморазрушения государств, доверившихся смелой и безответственной мысли теоретиков права. Суд, основанный на подобных идейных предпосылках, оказывается, как правило, полностью подчиненным верховной власти. Либо если верховная власть слаба, суд начинает политику узурпации и мешает верховной власти (по своим узкокорыстным, чиновносословным причинам) осуществлять полное и нормальное, бесконфликтное руководство страной[729].

Становясь самодостаточной и укрепляясь на слабости верховной власти, судебная корпорация начинает торговлю за получение особых льгот, поблажек, которыми не обладают другие сословия и социальные группы общества. Впрочем, как правило, это судебное бесшабашничанье заканчивается на региональном уровне. На общегосударственном уровне верховная власть не позволяет делать из себя козла отпущения, даже если действительно неправа. То есть в любом случае настоящего правосудия не получается.