Для того чтобы понять настоящее место и значение судебной системы в государстве, нужно вспомнить естественный источник судебной власти. Это – не закон писаный, который может быть изменен и который устанавливает компетенцию суда (можно подумать, что если бы такого закона не было, то не возникало бы и необходимости творить правосудие). Этим качеством обладает единственно сама верховная власть, которая по своему положению единоличного и самодержавного монарха обязана охранять Правду.

Очень хорошо понимал эту функцию верховной власти Л.А. Тихомиров. По его справедливому мнению, основанному на онтологическом изучении вопроса и исторических форм судопроизводства, верховная власть традиционно понималась и как власть судебная[733]. И это решение есть единственно верное.

Например, в Древней Руси высшим судьей являлся князь, поставленный Богом «на казнь злым и добрым на помилование». С усложнением государственного быта, когда государь уже не мог чисто физически единолично осуществлять правосудие, появляется особый институт посадников, наместников и тиунов, решавших судебные дела от имени государя. Но в любом случае государь оставался последней судебной инстанцией. А деятельность по осуществлению правосудия рассматривалась как обычная царская деятельность, осуществляемая на общих принципах организации управления государством. Впрочем, деятельность государств Западной Европы – а уже тем более Востока – демонстрирует нам ту же самую устойчивую форму. Всегда монарх или верховный правитель является верховным судьей, которому подчинена вся судебная система страны.

Даже в странах демократической формы правления эта идея до конца не иссякает и проявляется в праве помилования, которым безальтернативно обладает президент. В США, где штаты представляют собой как бы отдельные суверенные государства, таким правом обладают и губернаторы штатов. Казалось бы, такая ситуация невозможна, если мы последовательно проводим идею «независимости» судебной власти, но она, тем не менее, существует.

Данное обстоятельство заставляет нас призадуматься. Если судебная деятельность качественно не отличается ничем от других функций верховной власти, то, очевидно, ее место в государстве, равно как и порядок формирования, не могут отличаться от общеустановленного. То есть порядок и способ формирования судебной системы должны быть аналогичны всем другим органам государственного управления.

Похожи и проблемы, которых мы должны избежать. В первую очередь следует иметь в виду опасность корпоратизации суда, обособление его от жизни общества. И хотя, как правило, эти стремления не переходят выше личного материального интереса (судебная система не имеет стольких силовых и административных возможностей, как любой другой орган государства), опасность сильна тем, что ради него (своего личного интереса) иной судебный чиновник готов нарушить справедливость и пойти на должностное преступление.