Как видим, вся система и дух христианской, русской государственности, ее самодержавной монархии держатся только на активности буквально всех слоев общества и каждого человека. Человек, нейтральный к общественным и государственным интересам, невозможен в условиях такой политикоправовой системы. Активность членов общества воспитывается, и особая забота о воспитании непосредственно лежит на Православной Церкви, членом которой лицо является с момента рождения и до самой смерти. Нельзя не заметить, что характер личности и его жизненные установки не меняются: как член Церкви и гражданин своего Отечества он одинаково активен, имеет перед собой одни и те же абсолютные идеалы, одну и ту же Истину, которой поклоняется и которой служит.

Вся система государственной власти направлена против косности и лености. Верховная власть предлагает лицам не администрирование, но совместную деятельность по укреплению своей государственности и повышению своего благосостояния. Знание и опыт, профессионализм полагаются народом на общегосударственное служение. Здесь мы видим жертвенность сродни апостольской и первых христианских мучеников, примеры которых дает только Церковь. В свою очередь, верховная власть кладет в основание государственного здания свой подвиг властвования, защищая и народ, и веру, принимая на себя всю тяжесть государственных забот. Одним словом, это и есть христианская соборность, вырастающая на доверии, совместной и бескорыстной деятельности всех на благо каждого, нравственной ответственности одного лица за другого и всепрощения.

Именно такие опыты демонстрировал нам древний Израиль и в еще большей степени Московская Русь. Рассуждая об общественном быте Московской Руси, архимандрит Константин (Зайцев) писал: «На Москве мотивация каждого человека, кто бы он ни был, от Царя до последнего селянина, была всецело одухотворена сознанием своей всецелой принадлежности Церкви, и сильнейшим, все подчинявшим, рычагом этой установки сознания была мысль о спасении души. В этом именно смысле и можно, без всякого преувеличения, уподоблять Москву, в целом, монастырю»[722].

Замечательная мысль! Объемы нашего изложения не позволяют нам в полной мере продемонстрировать то обстоятельство, что задолго до самой науки государственного и административного права, влекомые нравственным сознанием и христианской идеей долга, наши предки создавали очень эффективные системы управления, базируясь на принципе: «я отвечаю за все, и грех вошел в мир через меня»[723].

Безусловно, по степени своей эффективности, исходя от некоего идеального критерия, система управления Московского государства не была самой удачной. Исследователи и специалисты отмечают известный дубляж властей, зачастую – неразбериху в компетенции органов, одновременное существование старых, отживших и новых, только что введенных учреждений[724].