Исследователь событий 14 декабря Я. А. Гордин полагает, что А. П. Сапожников имел большое влияние на Ростовцева и, будучи человеком, хорошо осведомленным о заговоре, способствовал тому, что последний составил письмо к Николаю Павловичу и осуществил свой известный демарш. Письмо это являлось попыткой воздействовать на претендента на престол, устрашить его, отвечало интересам части заговорщиков. Эту точку зрения развивает, иначе интерпретируя мотивы действующих лиц, М. М. Сафонов[1120]. Разумеется, Сапожников не мог сыграть столь важную роль без достаточно полной осведомленности о характере, масштабах, целях и конкретных планах заговора.

В показании Штейнгейля фамилия Сапожникова подчеркнута карандашом, но дальнейшего хода эта информация не имела. Сведения о Сапожникове, судя по всему, не привлекли внимания следователей, – по-видимому, из-за того, что на расследовании обстоятельств, связанных с именем Ростовцева, они получили негласный запрет от императора.

В материалах следствия сохранились показания в отношении нескольких лиц, входивших, возможно, в состав Кишиневской управы Союза благоденствия, далеко не проясненный в полной мере. Так, Н. И. Комаров среди тех, о вступлении кого в Союз ему стало известно, назвал Лишина: «Г[осподин] Лишин был предложен Охотниковым, но им ли был принят после, наверное не знаю. Полагаю, что Бурцов должен знать больше»[1121]. Свидетельство Комарова, по-видимому, не вызвало соответствующей реакции со стороны следователей; не было оно учтено и Боровковым: фамилия Лишина отсутствует в «Алфавите». Комаров, однако, человек достаточно осведомленный в делах южных управ Союза благоденствия. В 1818–1820 гг. он проявлял значительную активность в духе Союза, был связан и с Кишиневской управой: по некоторым данным, принял в Союз того же В. Ф. Раевского.

Участник Кишиневской управы И. М. Юмин сообщил данные еще об одном предполагаемом члене управы Семинькевиче. Говоря о своем знакомстве с уставом Союза благоденствия, Юмин показал следующее: «На другой день… Непенин, встретившись со мною, сказал мне, что он хочет пригласить подпоручика Семинькевича. Семинькевич, бедный человек, также как и я, сказал, что „я не знаю“, может ли он уделить что от жалованья» [1122].

А. Г. Непенин, командир 32-го егерского полка, принимал не последнее участие в пополнении рядов тайного общества в дивизии М. Ф. Орлова. В частности, именно он принял в тайный союз Юмина и Бахметева[1123]. Возможно, Семинькевич являлся офицером того же 32-го егерского полка, в котором служили Юмин и Бахметев.