Помимо этого, близкая связь Таушева с известными членами управы в Кишиневе фиксируется в переписке В. Ф. Раевского и К. А. Охотникова 1820–1821 гг., отобранной у Раевского после ареста. В письмах Таушев не раз упоминается как близкий товарищ и единомышленник[1140]. Согласно мемуарным свидетельствам непосредственных очевидцев, Таушев вращался в кругу кишиневских членов Союза благоденствия: Раевского, Охотникова, Орлова, Непенина. Особенно он был близок к Раевскому и Охотникову[1141]. Нет сомнений, что эти дружеские связи подразумевали включенность Таушева в пропагандистскую деятельность в духе Союза и в постановку образования в дивизионных учебных заведениях для нижних чинов и юнкеров; расследование по делу Раевского обнаружило прямую связь Таушева с этой стороной деятельности участников Кишиневской управы тайного общества. Мотивы поступка Таушева, привлекшего внимание следователей по делу Раевского, были, несомненно, обусловлены его дружескими отношениями как с Охотниковым, так и с Раевским, и вполне могли быть дополнены обязанностью товарища по тайному союзу.

Совокупность обстоятельств: близость в качестве товарища-единомышленника к главным фигурам кишиневского тайного кружка, факт уничтожения улик против Раевского, а также привлечение к его делу, наказание, вынесенное по этому делу, – все вместе дает, по нашему мнению, достаточное основание для того, чтобы включить Таушева в круг участников Кишиневской управы Союза благоденствия, в число предполагаемых декабристов.

Указания о возможном членстве в тайных обществах в ретроспективных источниках

Указания о возможном членстве в тайных обществах в ретроспективных источниках

Переходя к разряду предполагаемых участников тайных обществ, сведения о причастности которых к декабристским союзам содержат мемуарные источники, остановимся прежде всего на фигуре Матвея Матвеевича Муромцева. О своем присутствии на собраниях общества «свободномыслящих» он написал в собственных воспоминаниях.

Матвей Матвеевич Муромцев – автор мемуаров, охватывающих продолжительное время – более 20 лет[1142]. Офицер Измайловского полка, Муромцев в 1812 г. стал адъютантом А. П. Ермолова; именно тогда его давнее знакомство с другими адъютантами Ермолова – М. А. Фонвизиным и П. Х. Граббе – перешло в близкую дружбу[1143]. Он познакомился с обоими еще до 1812 г. Так, Муромцев вспоминал об офицерском кружке, существовавшем в 1808–1809 гг. в Измайловском полку: «Мы собирались у нашего поручика Михаила Александровича Фонвизина. Тут бывали Дибич, Березин, граф Дамас, Спиридов…»[1144]. Фонвизин был тогда одной из центральных фигур этого дружеского кружка, участники которого занимались самообразованием, главным образом военными науками, а также обсуждали политические новости. Связь между ними сохранилась и после заграничных походов 1813–1814 гг., когда Муромцев вышел в отставку. Согласно воспоминаниям Муромцева, после 1814 г. он не раз встречался с давними товарищами в Москве, в доме братьев М. А. и И. А. Фонвизиных.