Пересадка паттернов

Пересадка паттернов

Даже если большинство читателей согласны со многим из того, что я говорю, возможно, самым трудным для многих из них будет понять, как я мог поверить, что активация символа в моей голове, каким бы сложносочиненным он ни был, может захватить что-то из чужого переживания мира от первого лица, что-то из другого сознания. Что за безумие могло заставить меня подозревать, что чье-то другое «Я» – моего отца, моей жены – может испытывать чувства, учитывая, что все это происходит по милости нейрологической аппаратуры в моей голове, и также учитывая, что каждая клетка мозга другого человека давным-давно сгинула вместе с его плотью?

Так что ключевой вопрос очень простой и очень прямой: играет ли роль сама аппаратура? Только ли клетки Кэрол, ныне переработанные в обширную и безличную экосистему нашей планеты, имели возможность поддерживать то, что я могу назвать «чувствами Кэрол» (как будто чувства проштампованы какой-то маркой, по которым их можно однозначно идентифицировать), или другие клетки, даже те, что внутри меня, могут делать эту работу?

По моему мнению, на этот вопрос существует недвусмысленный ответ. Клетки внутри мозга не являются носителями сознания; носителями сознания являются паттерны. Имеет значения паттерн организации, а не вещество. Дело не в мясе, дело в движениях! Иначе нам пришлось бы назначить молекулам внутри наших мозгов особые свойства, которых у них нет снаружи наших мозгов. Например, если я увижу последний кусочек кукурузных чипсов на дне коробки, которую собираются выбросить, я могу подумать: «А ты счастливая чипсинка! Если я тебя съем, твои безжизненные молекулы, если им повезет по моей крови добраться в мой мозг и осесть там, смогут насладиться опытом бытия мной! Так что я должен поглотить тебя, чтобы не лишать твои пассивные молекулы шанса насладиться опытом человеческой жизни!» Я надеюсь, эта мысль звучит нелепо почти для всех моих читателей. Но если молекулы, из которых вы сделаны, не «наслаждаются» вашими чувствами, то кто это делает? Остаются одни только паттерны. А паттерны можно скопировать из одной среды в другую, даже если они радикально отличаются. Этот акт называется пересадкой или, иначе, переводом.

Роман может выдержать пересадку даже несмотря на то, что читатели на «гостевом языке» не жили на земле, на которой говорят на языке оригинала; ключевой момент в том, что они переживали по сути те же явления на своей собственной земле. В самом деле, все романы, переведенные или нет, полагаются на такого рода пересаживаемость, поскольку нет таких двух людей, даже говорящих на одном языке, которые бы выросли на одной и той же земле. Как иначе мы, современные американцы, могли бы сопереживать книгам Джейн Остин?